Русские идут! Заметки путешественника

Ехали они в Польшу поездом с Белорусского вокзала. Тогда еще не было таких безумных толп «челноков» с клетчатыми сумками, как в девяностые, а проводники вели себя вежливо и предупредительно. К тому же при проезде по территории СССР работал за рубли вагон-ресторан, а точнее, вагон-кафе под названием «Митропа», в котором по щадящим ценам продавался алкоголь, а также разные импортные вкусности, которых тогда в Москве и не видели. Это сейчас мы справедливо считаем всякие кока-колы, марсы-сникерсы и бумагосодержащую колбасу салями натуральной гадостью. А тогда…

Варшава встретила артистов теплой, но пасмурной погодой. А мрачноватости «советским битлам» добавило то, что их поселили в беззвездочном отеле «Dom hlopa». Если попробовать перевести это выражение на русский, то получается что-то вроде избушки холопа. Кто такие холопы, думаю, известно всем. Но при более тщательном лингвистическом анализе выяснилось, что это – «дом колхозника», что, правда, звезд заведению не прибавляло. Особенно недовольными оказанным невниманием были Макаревич и директор Голда, которые на встрече с представителями советского посольства выразились в том смысле, что лидерам отечественной рок-музыки негоже жить в трущобах. Как ни странно, претензии артистов немедленно удовлетворили и следующим утром их переселили в четырехзвездочный «Форум». Как утверждает Максим Капитановский, в этом отеле нашлось все – от бара до стриптиза. Последний, правда, посетили только представители администрации, после чего долго плевались, говоря, что наши девчонки из города Калинина делают все гораздо лучше и за меньшие деньги. Как тут не вспомнить анекдот? Приезжает супруга из заграничной поездки и говорит мужу: «А ты знаешь, мы ведь ходили всей группой на стриптиз». – «Ну и как?» – с энтузиазмом спрашивает муж. «Сейчас покажу». Жена включает радиолу «Ригонда», ставит на нее гибкую пластинку с песнями советских композиторов о любви и начинает медленно раздеваться. Муж, сначала ожидавший шоу с интересом, через некоторое время глубокомысленно замечает: «Правильно говорят наши партийные руководители: стриптиз – отвратительное зрелище. Отрыжка прогнившего Запада, так сказать…»

Но еще более «прогнившим» оказался фестиваль «Морковка-86». На самом деле это было всего лишь скопище идиотов со всей Европы, которые, не умея ни петь, ни танцевать, ни играть, пытались самовыражаться нетрадиционными формами и способами. Если бы зрители, что собрались в старинном зале, чудом уцелевшем во время штурма Варшавы в 1945 году и после этого, похоже, ни разу не ремонтировавшемся, не были обдолбаны, обкурены и нагаллюциногенены, они бы тут же забросали европейских «артистов» помидорами и яйцами и быстренько разошлись по домам. А так они весьма спокойно воспринимали шуршание и разрывание оберточной бумаги, транслировавшееся с большой громкостью, а то и просто молчание перед микрофоном. Тот же Макс Капитановский вспоминает в своей книге «Все очень непросто» самые искрометные номера: «Выходит на сцену человек с собакой и 20 минут „альтернативно» молчит или двое молодых людей из Бельгии бродят по сцене, заваленной обоями, постукивают в барабан и раздеваются до пояса снизу». Говорят, что на второй день на сцене появился какой-то человек с аккордеоном и стал исполнять немецкие народные мелодии, за что был дружно освистан, как не вписывавшийся в формат «альтернативного» фестиваля. Как ни странно, «Машина времени» в него вписаться сумела. Вот она – волшебная сила искусства! Как только громко застучал по барабанам Валера Ефремов, а Кутиков начал трясти волосами и бородкой, зрители заволновались. А балетные номера вообще вызвали у поляков что-то вроде столбняка. Через некоторое время в затуманенных наркотиками мозгах зрителей и участников «Морковки» стал формироваться стереотип советского неформального искусства. «Интересно, – думали они, – а какое же искусство у них там называют традиционным?» Но мысли эти со временем улетучились, и «Поворот» прошел при «бурных продолжительных аплодисментах, переходящих в овацию».