Русские импульсы в творчестве Петра II Петровича Негоша

Последствия агрессии султана описаны уже в другой вошедшей в сборник «Зеркало сербское» эпической песне – «Чуприлич-визирь». Как и упомянутая выше, она повествует не о победе черногорцев, а, наоборот, о великом несчастье, которое их постигло. Данная песня охватывает события исторического периода с 1711 по 1717 гг., описывая поход великого визиря Османской империи Нуман-паши Чуприлича против Черногории в 1714 г., в результате которого страна фактически исчезла с политической карты региона:

Онда клети Турци одољеше:

попалише села и племена,

раскопаше цркве и олтаре

и манастир на поље Цетиње… [100, V, с.57].

Здесь также описано заключение союза с Венецианской республикой и предательство последней, договорившейся о перемирии с Турцией:

То му хвала и то му исплата

за његово врло пријатељство

што им дужде бјеше учинио,

предававши тужне Црногорце

да их кољу на земљу његову.

Хеј, лацманство, – далеко ти кућа! [100, V, с.58]

Собственно, предательство венецианцев было аналогично действиям Петра I и полковника Милорадовича во время кампании 1711 года. Однако в народном сознании отступление православных русских и прекращение войны католиками-венецианцами запечатлелось диаметрально противоположным образом: заложник обстоятельств русский царь противопоставлялся коварному венецианскому дожу. Немалую роль в формировании данных архетипов сыграла личность самого владыки Даниила и проводимой им политики. Будучи убежденным сторонником православного славянского союза, даже укрываясь от турецкой ярости в одной из пещер недалеко от Паштровичей, «одно письмо написал, из которого видны его отважный дух и рыцарство, даже в тех условиях не пошатнувшиеся, когда проявляя их, говорит: «Я москов, москов, москов!» [87, с.64]. В целях воплощения идеи славянского союза в жизнь, как уже было упомянуто, владыка совершил в 1715 г. поездку в Россию. Однако он понимал, что, к сожалению, «Бог высоко, а русский царь далеко, и что Черногория, принимая во внимание своих соседей, должна искать непосредственные средства и возможности, чтобы выжить» [138]. Поэтому кроме России, которая была опорой «больше моральной, обеспечивая при этом небольшую, но стабильную материальную помощь» [138], черногорский владыка вынужден был искать поддержки у Венецианской Республики, в которой тогда нашли укрытие многие его соотечественники, бежавшие из страны после похода Нуман-паши Чуприлича. Венецианцы весьма скептично отнеслись к русофильским взглядам владыки Даниила, однако нарастающая угроза Турции принудила их к союзу с черногорцами. «Черногорцы под начальством своего Владыки Даниила помогли Дожу взять Бар (Антивар) и Кастел-Новый от Турок» [88, с.70]. Однако в 1717 г. Венеция заключила мир с Османской империей, одним из условий которого была выдача укрываемых на ее территории черногорцев:

Дужд за њима Турке напуштио

по свој Боки и свему Приморју –

похваташе мало и велико;

што л' у ропство водити не хћеше,

исјекоше мало и големо,

пак отале сабље окренуше,

с допуштењем дужда од Млетаках,

тер се Турци отле помакоше

преко равне земље Арбаније

и узеше дужду пријатељу

сву Морију међу море слано [100, V, с.58].

В черногорском народном сознании «вину» венецианцев усугубляет исторически свойственная им подлость по отношению к православным славянам: согласно давней эпической традиции, отношения с венецианцами и другими католиками всегда оборачивались для сербских героев печальным исходом, о чем повествуется в ряде эпических песен («Женитьба Душана», «Женитьба Максима Црноевича», «Милош у латинян» и др.), из которых напрашивается простой вывод: «Латини су старе варалице» [44, с.13].

Несмотря на очередное наступление турецкой армии, последовавшее после венецианского предательства, черногорцы смогли собрать силы и отразить удар неприятеля в битве возле села Трнине, о чем говорится в песне «Нападение на село Трнине» (Удар на село Трњине), где также есть упоминания разрушительного похода визиря Нуман-паши Чуприлича:

Мож ли знати, јеси л' запазио,

кад пролази Ћупрелић везире

и похара тврду Гору Црну,

црногорске посјече главаре

на састанак и на вјеру тврду

на Ситницу под Ораховицу?

Не остаде ништа до камена

и крвава села на Трњине

од велике војске Ћупрелића. … [100, V, с.71].