Русские импульсы в творчестве Петра II Петровича Негоша

Венецианско-турецкий союз против черногорцев в кампании 1717 года – не единственный в истории пример неприятельской взаимопомощи: через 50 лет со времен похода Чуприлич-визиря, Венецианская Республика опять предала своих славянских соседей, закрыв границы и таким образом оставив их без возможности пополнения запасов оружия и амуниции. А причиной очередного сплочения врагов стало появление в Черногории самозванца, представившегося российским убиенным императором Петром III, а вошедшего в историю под именем Степана Малого. Как же мог самозванец стать причиной военного наступления на Черногорию? Ответ на данный вопрос кроется в любви черногорцев к России и ко всему русскому. Владыка Василий Петрович Негош (1709-1766) «частыми рассказами о России и о своих поездках туда создал своеобразный культ этой страны, чем значительно поспособствовал тому, что в Черногории в XVIII в. посредством широкой народной молвы сложились предания о России, и у народа выработалась безграничная и непоколебимая вера в Россию, которая в Черногории была больше, чем в каком-либо другом регионе… Насколько русский культ в то время пленил Черногорию, лучше всего видно из полукомической авантюры афериста Степана Малого Райчевича» [139, с.497-498].

Правление в Черногории самозванца Степана Малого подробно описана Симой Милутиновичем в его «Истории Черногории», где автор наряду с историческим комментарием приводит эпическую песню, впоследствии включенную Негошем в сборник «Зеркало сербское». По мнению исследователя Н. Банашевича, авторство данной песни принадлежит Петру Цетиньскому.

Следует отметить, что Негош, включая данную эпическую песню в свой сборник, значительно ее дополнил: у Симы Милутиновича – 128 стихов, а у Негоша – 358 стихов, что, в свою очередь, свидетельствует об особом интересе поэта к данному эпизоду истории.

В сборнике Негоша песня носит название «Шчепан Малый», тогда как Милутинович в своем сборнике «Пваннiя церногорска и херцеговачка» поместил ее под заголовком Богован[88, с. 78], а в «Истории Черногории» ее название вовсе не указано: только из комментария читателю становится понятно, о каком самозванце идет речь. Негош же специально добавляет строку, в которой упоминает имя самозванца, подчеркивая тем его особую роль в истории своей страны:

Милутиновић:

Што се эдан чоек огласио

Под именом Цара Руссинскога

Међу наше земле и државе,

У каменну ломну гору Церну;

За нега е народ прионуо,

Ка’но деца за своега Оца

[87, с.96]

Његош:

што се један човјек огласио

под именом цара русискога

међу наше земље и државе,

у проклету ломну Гору Црну.

Шћепан Мали зове се именом;

за њега је народ прионуо,

како ђеца за својега оца.

[100, V, с.160]

И хотя в текстах обоих произведений самозванец не действует, и нет в них больше русских мотивов, тема России здесь представлена косвенно – черногорцы сражаются за православную веру, которая и роднит их с восточнославянским народом:

Удри сваки за вјеру ришћанску,