Русские исторические рассказы

— Разве берут только виновных? — продолжала Ирина. — Ты вот что подумай: если бы опричники никого не хватали, так ведь им могли бы сказать: зачем вас содержат из царской казны? Вот они и хватают направо и налево, и все больше людей, ни в чем неповинных.

— Ну, будь, что будет? — отвечал Петр, — не уезжать же нам отсюда? Здесь нам было хорошо, здесь мы были счастливы и покойны и теперь постараемся быть покойны.

— Не могу!.. — отвечала только Ириша.

Вот этот день прошел спокойно, а на следующий батюшка начинал сенокос и, лишь стало светать, он взял с собою работника, Андрюшу да Ваню с Настей и отправился с ними версты за три. Ирина ушла в ближайшее село, откуда за нею приходили и позвали ее к умирающей, а Петр остался один и готовился к сенокосу.

Он сидел на лавочке у ворот и чинил грабли. Нельзя сказать, чтобы на душе у него было покойно, хотя по привычке он мурлыкал песенку. День был такой хороший, что и матушка вышла на улицу и, издали кивнув ему, тоже села у ворот.

Вдруг вдали, со стороны большой дороги, послышался топот. Такое непривычное явление не удивило, а сразу испугало Петра. Отряд человек в десять с криком и побрякиваньем прямо подъехал к матушке.

— Где тут живет Петр Шибанов? — спросил у нее один из опричников.

— Я такого не знаю, — ответила перепуганная попадья.

— Да вон он сидит у ворот, — сказала, как из земли выросшая, дьячиха, — вон, что чинит грабли-то!

Грозный отряд вскачь пустился к ошеломленному Петру.

— Ты Петр Шибанов? — крикнули ему опричники.

— Нет! — твердо отвечал Шибанов.

— Вяжи его! — приказал старший, — там разберут, кто он такой!

Петр был опрокинут, связан и положен на выведенную с его же двора лошадь.

В то время, как одни опричники связывали Петра, другие бегали по его дому и искали денег, так как дьячок сделав донос, что у них проживал какой-то неведомый человек, прибавил, что у этого человека есть деньги. Однако, опричники, перерыв сундуки, ничего не нашли; да и трудно было найти, потому что почти все оставшиеся деньги Шибановы зарыли в огороде, под кустом малины, а нужные деньги они держали зарытыми под полом в бане.

Шибанов рад был, что его взяли в отсутствии жены. По крайней мере он не видел ее отчаяния, да и кроме того, он боялся, чтобы и ее злодеи не захватили вместе с ним, а детей могли просто перебить.

Попадья, не смея перевести духа от испуга, проводила глазами несчастного Петра и села на прежнее место ждать возвращения Ирины. Много часов просидела она, забыв и о еде и обо всем, как вдруг увидела вне себя бежавшую Ирину. В деревне, где на ее руках умерла больная, она уже услыхала, что в Береговом были опричники и кого-то увезли.

— Дети? — крикнула Ирина.

— На сенокосе, — отвечала рыдавшая попадья.

— А… муж? — чуть слышно добавила несчастная.

Ответа она не получила и по лицу матушки все угадала. Она, спотыкаясь, пошла домой, где увидала полный разгром. Но не в вещах, не в деньгах тут было дело, а в человеке, которого она любила и который теперь для нее погиб! Она знала очень хорошо, что Петр, даже в помыслах неповинный, теперь погиб.

Ирина упала ниц на пол и точно замерла. Она не слыхала, как ее прыскала водою матушка и как она вместе с работницею положила ее на постель, где вечерком и застали ее дети.

Глава VI Ерема

Но не такая была Ирина, чтобы позволить себе захворать и лежать в бездействии в такое трудное и тяжелое время. На другой день она была уже на дворе и складывала сено, привезенное работником во двор для просушки. Бежать в Москву и узнавать что-нибудь о муже было бесполезно. Что могла она сделать? Она могла только погибнуть с ним и оставить детей сиротами. На это она не имела никакого права и знала очень хорошо, что Петр не одобрил бы этого.

Прошло несколько дней. Сенокос у них подвигался очень плохо и у всех точно руки опускались.

В это самое время пришел к ним странник Ерема и когда Ирина рассказала ему, как было все дело, он опустил голову и долго сидел молча.

— Отдохну сегодня, а завтра пойду в Москву, — сказал странник, — там что-нибудь узнаю.

— Батюшка Еремушка! — говорила Ирина, — иди, разузнай! Есть у меня там близкий человек, в стрельцах, — не знаю, жив ли! — Федор по имени и Козел по прозванию. Службу он нес в царских палатах и всегда мог разузнать, что нужно. Найди ты его, родной, и скажи ему, что, ради памяти моих родителей, прошу я его узнать все и пособить мне.

— За твою ласку и добродетель сделаю что хочешь. Только, Ирина Ивановна, на хорошее не надейся, и лучше молись за своего Петра.

Странник Ерема был собран в дорогу так, как собирают родного сына. Ему дали не только харчей, но Ирина сходила в баню и оттуда принесла денег.

И вот поплелся наш странник, передвигая свои ноги, привычные к ходьбе.