Русские исторические женщины

Но едва ли эти исторические подмигивания имеют основание.

Девица Перекусихина, напротив, является одной из немногих женщин прошлого века, жизнь которой не положила на ее имя ни одного сомнительного пятна. Это была личность безукоризненной честности, и если имя ее не поставлено рядом с другими историческими именами прошлого века, так это потому, что женщина эта была добросовестнее других. Имея возможность быть всем, чем угодно, пользуясь безграничной доверенностью и дружбой Екатерины, находясь в самом средоточии придворной жизни, полной блеска и соблазнов, окруженная избранной молодежью обеих столиц и всякими карьеристами, которые за счастье для себя сочли бы повести под венец любимую камер-юнгферу императрицы, помогая другим достигать высоких должностей, графских и иных титулов, – Машенька Перекусихина так и осталась и умерла Марьей Саввишной Перекусихиной, не сделавшись ни княгиней, ни графиней, не привязав к своему имени более громкую фамилию или высокое официальное звание статс-дамы, гофмейстерины и т. д. Она не поднялась наверх славы не потому, что не могла, а потому, что не хотела. Она была когда-то и молода, и хороша собой. Уже пожилой особой она сохранила следы красоты и привлекательности. Ее портрет, бывший на петербургской исторической выставке в 1870 году, не мог не обратить на себя внимания: со старого, несколько потрескавшегося полотна Перекусихина смотрит такими добрыми, не лукавыми, но умными глазами. Это – чисто русское, открытое, простое, симпатичное лицо. Она смотрит скорее русской бабой, хорошей нянюшкой, чем придворной особой, которая могла давать аудиенции светилам государства, перед которой заискивала в черные дни своей жизни княгиня Дашкова, не хотевшая заискивать перед Вольтером и Руссо, от которой ждал ласкового слова Державин, когда хотел, чтобы на него внимательнее взглянула Екатерина или внимательнее выслушала его новую оду.

Перекусихина могла обогатиться, жить в своих вотчинах, повелевать тысячами крестьян, являться, когда пожелает, при дворе, стоять у трона, – и между тем она пряталась за троном, на котором сидел ее царственный друг, и служила этому другу до смерти, иногда, во время своей болезни, принимая взаимный услуги от императрицы, которая сама ухаживала за ней.

И в самом деле, какая бы из придворных особ на ее месте не захотела, что называется, выйти в люди? А Перекусихина не вышла – так и отнесена на кладбище просто Перекусихиной, «рабой божией», без всякого звания, без титула, без герба, без эпитафии, даже без надгробного памятника, так или иначе бьющего на эффект.

Перекусихина родилась в 1739 году. Следовательно, она десятью годами была моложе Екатерины. Когда последняя вступила на престол, Марье Саввишне было двадцать три года. Когда Екатерина умерла, Перекусихиной было уже пятьдесят семь лет.

Какое и где получила она воспитание, неизвестно. Но что она могла быть девушкой образованной, видно из того, что брат, Василий Саввич Перекусихин, бывший пятнадцатью годами старше сестры, получил хорошее по тому времени образование, дослужился до чина тайного советника и умер сенатором в 1788-м году, в то время, когда сестра его оставалась по-прежнему простой камер-юнгферой.

Из многих письменных сведений, оставленных современниками Перекусихиной, видно, что она пользовалась огромным значением при Екатерине; но это значение было не официальное, а чисто дружеское. Нам известно из свидетельств современников, как, например, княгиня Дашкова, друг Екатерины и президент академии наук, обращалась часто к Перекусихиной, чтобы найти у императрицы благоприятный прием для своих представлений. Все придворные фавориты второй половины прошлого века находились в нравственной зависимости от Перекусихиной.

Насколько сама императрица была привязана к этой женщине, можно заключить из следующего рассказа, приводимого писателями восемнадцатого и девятнадцатого века.

Однажды императрица и ее любимица занемогли в одно время. Перекусихина была больна до такой степени, что не могла встать с постели, и, следовательно, не могла служить своей государыне, тоже сильно занемогшей. При всем том императрица, несмотря на свою слабость, во все время болезни Перекусихиной, навещала свою любимицу каждый день, будучи поддерживаема двумя камер-юнгферами. Но когда болезнь самой императрицы стала внушать всем опасения, то Екатерина, боясь оставить свою любимицу беспомощной после своей смерти, прежде всего, вспомнила о ней и позаботилась о ее участи. Она вложила в особый пакет двадцать пять тысяч рублей и надписала на нем: «Марье Савишне по моей кончине».

После своего выздоровления императрица самолично вручила деньги Перекусихиной, согласно своему завещанию.

– Возьми это, – говорила императрица: – как залог моей дружбы, и пользуйся тем, что я тебе готовила, не надеясь жить.