Русские исторические женщины

Выше мы видели, что усилия английской королевы Елизаветы заключить с царем Иваном Васильевичем выгодный торговый трактат оказались бесполезными собственно по причине неудачного сватовства Грозного за племянницу Елизаветы Марию Гастингс.

Не отказываясь от надежды эксплуатировать богатство русской земли в пользу английской торговли, королева Елизавета решилась вновь попробовать счастья в торговых переговорам с московским государством, и потому, узнав о влиянии Ирины не только на своего мужа, царя Федора, но и на брата Бориса, а следовательно, и на государственные дела, Елизавета прислала лично ей самую любезную грамоту, в которой говорить, что часто слышит о мудрости и чести царицы Ирины, что слава об этой мудрости разнеслась по многим государствами Елизавета прислала ей даже своего доктора, уже известного нам Роберта Якоби, и прислала его собственно для Ирины, как «знатока в женских болезнях», а брата Ирины Бориса называла в грамоте своим «кровным любительным приятелем», как переводили тогда москвичи английскую фразу; собственно в переводе означающую – «дорогой и любезный кузин» (loving cousin).

Но, при всем своем значении в государстве, Ирина чувствовала себя несчастной: подобно Соломонии Сабуровой, жене великого князя Василия Ивановича, Ирина была неплодна, а потому если и не боялась участи, постигшей Соломонию, потому что ее муж, царь Федор Иванович, не был похож на своего деда, великого князя Василия Ивановича, однако, репутация «неплодной смоковницы» не могла не причинять ей душевных страданий, особенно, когда бездетность царя сильно беспокоила подданных.

Так, бояре, может быть по своим личным расчетам, убеждали Федора Ивановича развестись с Ириной. Князь Иван Петрович Шуйский и другие бояре, московские гости и все люди купеческие согласились и утвердились рукописанием бить челом государю о разводе. Митрополит, голос которого уважался более всех в государстве, принял сторону челобитчиков. Но Борис, может статься, по своим личным соображениям, которые для всех составляли тайну, уговорил Дионисия не начинать этого дела: он поставил ему на вид то обстоятельство, что будет лучше, если царь Федор Иванович умрет бездетным, потому что, в противном случае, государство постигнут ужасы междоусобий наследников с дядей, Димитрием-царевичем. Вероятно, уже тогда Годунов задумывал погубить Димитрия, чтоб самому сесть на престол, и если бы у Федора Ивановича были дети, то многих или двоих соперников труднее извести чем одного.

Какие бы побуждения ни руководили Годуновым, однако, он остановил челобитье о разводе царя с его сестрой, а главных зачинщиков этого дела, Шуйских, тотчас же, по повелению царя, перехватали и заключили в тюрьмы. Начались розыски, пытки, казни – одним словом, повторилось то, к чему Годунов присмотрелся и привык еще при своем воспитателе, Грозном.

Впрочем, в 1592 году, через год после погибели в Угличе Димитрия-царевича, у Ирины родилась дочь, которую нарекли Феодосией – «даром Божьим»; но в следующем же году ребенок умер, и Ирина опять осталась одинокой со своим жалким мужем. Она очень поражена была смертью дочери, плакала неутешно, и до нас дошло утешительное слово, которое по этому поводу писал ей патриарх Иов.

Иов указывал скорбящей Ирине на достойный подражания пример древних благочестивых Иоакима и Анны, которые тоже были неплодны, но по молитве получили благодать. «Анна – писал Иов – иде в сад свой и ста под древом, нарицаемым дафний, еже есть яблонь, и ту молитвы принося Богови со слезами о безчадствии своем: молящи же ся ей прилете птица малейшая, седе на древе том. Анна же, воззревши к верху древа, хотя посмотрети птичицу ту, и се виде гнездо и птичища того на гнезде седяща, возрыда же вельми Анна и возопи гласом во Господу, глоголя: о Владыко! кому уподобил мя еси, яко и малейшия птичищы сея хужши есмь, ибо и сия птица дети имат. Люте мне, яко не уподобихся ни зверем земным, ибо и звери земныи дети родят, аз же едина безчада есмь пред тобой, Господи! Увы мне убозей: и водам аз не уподобихся» и т. д. – все то, что летописец говорил и о царе Василие Ивановиче, который плакался на неплодие Соломонии. – «Видишь ли, государыня, благоверная царица – продолжает патриарх – колико может молитва праведных, терпящих находящая их скорби, а кручиной, государыня, не взяти ничево».

Говоря вообще, жизнь царицы Ирины далеко не была весела, как она ни была любима супругом, который постоянно и неразлучно был с нею и с нею разделял все свои невинные удовольствия.

Вот как историки (С. М. Соловьев) изображают эту семейную жизнь Федора Ивановича и Ирины, а равно характер первого: