Русские истории

Мы пятна и на Солнце смоем – нате:
за этим нас и мама родила…
Помилован, он воевал в штрафбате —
на пулю шёл, да пуля не брала.
Но в свой черёд исправно окровавлен —
прошла на волосок от главных жил,
из госпиталя в конницу отправлен
и там довоевал, и дослужил.

И, в правоте воистину неистов:

– Всё починить и вычистить к утру! —
в манеже распекал кавалеристов,
как ранее на воинском смотру.
Рассказывал в застольях анекдоты,
а точкою зрачковой – начеку…

Однажды лишь расслабился когда-то —

открылся одному ученику.
А более ни слова, ни полслова —
ни к школьникам, ни к Вечному огню…

Как рассказать о конниках Белова,

клинками атакующих броню?
Какая поучительная повесть —
узнайте, мол, ребята, что почём —
родится о служении на совесть
безжалостным судьёй и палачом?
Исполнится ли духом оболочка
телесная над братскою плитой
понять, зачем осталась запятой
земным огнём обугленная точка?

О ржавые края военной жести

плоть изодрав и душу занозя,
он знал такое смертное о жизни,
что никому рассказывать нельзя.

2013 г.

ИОВ

«…человек рождается на страдание,

как искры, чтоб устремляться вверх…»

Иов, 5.7

ИОВ – инвалид Отечественной войны

Википедия

Весёлой словесной игры
заведённый порядок не нов,
но бездною веет иное
случайно рождённое слово…
На двери больничной палаты
написано красною краской: ИОВ.
Пора перечесть позабытую книгу
о муках Иова.

Неведомый ветер

уносит их дни и огни —
как будто дыра в поднебесье
открыта сквозная…
Смиренны в постелях они
или сдавленно ропщут они —
за дверью не слышно,
а сам никогда не узнаю.

Не мне искушать их

при свете вечерней зари,
сгорающей неуловимо
над кафельным пляжем…
Какое короткое слово
напишут на белой двери,
когда чередою и мы
в обороне последней поляжем?

«Нам новый век железные иголки…»

Нам новый век железные иголки
под ногти загоняет втихомолку.
Футболки поменяв на треуголки,
на стогнах раскуроченной страны
запировали молодые волки.
Но все ещё идут из глубины
отныне забываемой войны
последние корявые осколки.

Последние, что с немцем воевали,

пока ещё не в камне и металле,
идут, начистив ордена-медали,
и строятся на площади в ряды.
И военком – хребет по вертикали —
вышагивает бодро впереди,
неся на молодеческой груди
не меньший вес латуни и эмали.

Но затихает музыка парада,

и снова слышен грохот камнепада
на улицах Белграда и Багдада,
расстрелянных в упор издалека…
И снова – свист летящего снаряда,
и на зубах – скрипение песка.
А против танка – лезвие штыка
да тяжесть деревянного приклада…

«Ой, черника-вечерника…»