Русские хроники 10 века

– По любви или неволею сходитесь?

Ответствовали одногласно:

– По любви и согласию.

– Правь славите ли?

– Славим!

– Чтите ли Триглава?

– Чтим!

– Кто есть Триглав?

– Триглав есть Сварог, Перун и Световит. Сварог есть сын дида нашего Рода. По велению Рода Сварог старший над богами. Сварог дал нам Правь, что Явь направляет. Перун-Громовик – сын Сварога. Перун – бог могучий, милосердный, златокудрый. Перун в битвах русичам помогает, в отступников Руськой земли родии мечет. Световит – се свет божий.

– А чтите ли отца с матерью?

– Чтим!

Удовлетворившись ответами, Путша подал знак Зоряне.

– Приступим.

Зоряна связала молодым руки белёным холстом с вышитыми зелёными кругами – знаками Лады. Путша взял молодых за связанные руки, трижды обвёл вокруг дуба с кабаньими челюстями. Утро дохнуло свежим ветерком, священное древо одобрительно зашептало листьями.

«То боги нас благословляют, – подумалось Купаве. – Макошь-матушка, заступница, и ты, Лада-богородица, будьте ко мне милостивы. Сделайте мою жизнь со Здравом без печали и горести, в радости и счастии».

Девушка посерьёзнела. Весело-лёгкое настроение сменилось сознанием важности происходящего события. Здесь, у священного древа, боги решают её судьбу.

На четвёртый раз волхв проследовал мимо дуба, прошёл несколько саженей вниз по крутой тропочке. В отличие от пологого восточного склона, западный едва не обрывисто уходил вниз. Здесь, в обложенной диким камнем копанке, бил родник. Путша велел молодым спуститься ниже, пригнуться и, трижды зачерпнув пригоршнями святую воду, плеснул на склонённые головы.

Краснощёкий Хорс оторвался от окоёма, с побуревших крон дубов лился птичий щебет. Наступал новый день, радостный и солнечный. Волхв обернулся к восходу.

– Дажьбог, бог могучий, милостивый, дающий белый свет, отныне внуки твои Здрав и Купава – муж и жена.

Вслед за Путшей к богам обратилась потворница.

– Ладушка-богородица, будь к ним милостива, будь им заступницей, отведи от них горе-печаль, дай им детушек крепеньких, здоровеньких. И ты, Макошь-матушка, замолви словечко за них пред богами, спряди им нити длинные, чтоб только Доля на них узелки вязала, а Недоля и рукой не касалась.

Волхв обратился к молодым с последним напутствием.

– Вы потомки Сварога, пальцами его сотворённые, внуки Дажьбога! Убегайте Кривды, следуйте Прави, чтите род свой и Рода небесного. Почитайте друг дружку, отца и мать. Муж с женою живите в согласии. На одну жену должен муж посягать. А иначе спасения вам не видать.

Боги скрепили их единение и благословили на совместную жизнь. Минует год, два, новая жизнь станет обыденностью, но сей час жизнь, неся в себе прелесть новизны, представлялась исполнением всех желаний. Сплетя руки, шли вслед за потворницей. Тропинка была узка, шли, касаясь плечами, ощущая теплоту тел.

Дубец поплёвывал семечки, спросил весело:

– Ну как, обошли дуб? Не споткнулися?

Молодые заговорщически переглянулись и ничего не ответили, словно боялись расплескать в будничной, житейской болтовне божественную тайну, поселившуюся в их душах. Не дождавшись ответа, разбитной возница подмигнул невесте, взгромоздился на передок. Подъезжая к Ольшанке, обернулся, посмотрел насмешливо на горделивую молодую.

– Эх, и куда вы, девоньки, торопитесь? Вот повяжут тебе голову бабьим повоем, и всё, ни вечёрок тебе, ни хороводов. Знай нянькайся то с мужем, то с дитятями.

Купава задорно глянула на дружку, ответила беззаботно:

– А мне, может, то любо. Я не абы с кем нянькаться буду, а с ладушкой своим.

* * *

Невеста с потворницей ушли в избу, жених с дружкой задержались во дворе с Житовием и Голованом. На ловах парни сдружились и помысливали, как бы зимой взять на рогатину косолапого из берлоги. Из избы во двор сновали девушки, перешучивались с дружкой, стреляли глазками в жениха, прикрывшись ладошками, хихикали. Солнце между тем поднималось всё выше, припекало, словно в ясный летний денёк. Невеста всё не появлялась.

– Чтой-то нашей Купавушки не видать. И чего возится? Жених заждался, пойду погляжу, – простодушно молвила Малка.

– Да она замуж раздумала иттить! – хохотнул Дубец.

Дружка едва успел бросить в рот калёное семя, сплюнуть лузгу, как девушка с криком выбежала из-за угла избы.

– Ой, мамынька! Ой, беда, ой, лихо!

Девушки заволновались, загалдели. Дубец прикрикнул:

– Чего голосишь-то? Говори толком.

– Купавушки-то нету! Невесту-у-у укра-али-и-и! – вновь истошно заголосила Малка.

– Надо было б у дверей стоять-то! А мы тут зубоскалили, – всплеснула руками бойкая толстушка, перемигиваясь с дружкой. – Да ты хорошо глядела-то?

– Всё оглядела, нет в избе. Надобно весь двор обыскать, может, не успели далеко увести, тут где схоронились. Искать надо, чего стоять-то!

Весёлая гурьба переворошила копы в риге, проверила хлев, заглянула и в баню. Купавы и след простыл. Житовий с Голованом остались на месте, похохатывали.

– Идёмте в избу, помыслим, где ещё искать, – Дубец надвинул кукуль на лоб, поскрёб в затылке. – Может, в житную яму спрятали? Хозяев надобно звать да ямы открывать.