Русские князья при дворе ханов Золотой Орды

Но как только ордынский отряд покинул пределы русских земель, Андрей, несмотря на поддержку новгородцев, вынужден был уступить власть старшему брату. После этого он вновь навел татарские войска на Русь и, как отмечает Симеоновская летопись «сътвори зло въ земли Суждалскои такоже якоже преже сказахом»[554]. На этот раз князь Дмитрий предпочел бежать в Ногаеву Орду. Здесь ему удалось получить подтверждение своих властных полномочий, и уже в конце 1283 года он с ордынским отрядом привел к покорности новгородскую вольницу[555]. На небольшое время усобица затихла.

Объяснение этим событиям можно найти в том, что, по всей видимости, после смерти хана Менгу-Тимура Андрей первым прибыл ко двору нового хана Туда-Менгу (вступил на престол в августе 1281 года) за ярлыком на удел и убедил его, что великий князь Дмитрий не соответствует великокняжескому статусу. Необходимо отметить, что источники не фиксируют поездок переяславского князя в степь до отъезда его к Ногаю в 1282 году. Возможно даже, инициатива походов на земли русских княжеств исходила вовсе не от Андрея (или не только от него), а от новой верховной власти, требовавшей личной явки великого князя ко двору хана за ярлыком. Когда же Дмитрий прибыл в ставку пусть не хана, но не менее могущественного правителя[556], формальности были соблюдены, и ордынская власть перестала поддерживать Андрея. Кроме того, по справедливому мнению А. А. Горского, «можно полагать, что за время длительного пребывания Дмитрия в его улусе Ногаю удалось, используя свое влияние при дворе Туда-Менгу (который вскоре после воцарения отошел от государственных дел), добиться подтверждения пзолыка на великое княжение, полученного Дмитрием прежде от Менгу-Тимура»[557].

Все это логично сочетается с последующей эскалацией событий. В 1285 году «князь Андреи приведе царевича, и много зла сътворися крестьяномъ. Дмитрии же, съчтався съ братью, царевича прогна, а боляры Андреевы изнима»[558]. Никаких карательных последствий данный шаг Дмитрия не имел. Такое могло быть лишь в случае, если «царевич» (а «царевичами» в русской письменной традиции называли Чингизидов) действовал без ханского указа. Но тогда «царевич» должен был быть наказан ханом — вероятно, такой факт не ускользнул бы от внимания летописца. Сложившиеся обстоятельства четко ложатся на тот факт, что именно к периоду 1285–1286 годов следует отнести отстранение от власти хана Туда-Менгу. Ведь, по сведениям Рашид-ад-Дина, он царствовал «некоторое время». Затем власть узурпировали, «под тем предлогом, что он помешан», сыновья Менгу-Тимура — Алгуй и Тогрыл и сыновья Торбу — Тула-Бука и Кунчек и «сами совместно царствовали пять лет». Поскольку убийство Тула-Буки и Алгуя произошло в 1291 году, то отречение Туда-Менгу необходимо отнести к 1285–1286 годам. При этом Бейбарс отмечает, что Туда-Менгу правил также пять лет, а вступил он на престол в августе 1281 года. В этом случае также получаем дату — 1286 год[559]. Полученная дата также соответствует мартовскому 1285/1286 году русских летописей. Вероятно, воспользовавшись безвластием в степи, Андрей и привел ордынскую рать, которая была разгромлена Дмитрием. Это поражение, а также то, что новым ханом Орды стал ставленник Ногая (покровителя Дмитрия) Тула-Бука, на время остудило притязания князя Андрея на великокняжеский престол.

Впрочем, хорошие отношения между Ногаем и центральной властью в лице хана Тула-Буки продолжались недолго. Нарастание противоречий ярко прослеживается на примере уже описанных нами событий в Курском княжестве, когда баскак Ахмат, вероятно ставленник Ногая, организовал во владениях князей Воргольского и Липовичского две слободы, что наносило очевидный экономический урон князьям. Дело закончилось военными действиями с участием ордынских войск, причем успех был на стороне Ахмата, и русские князья вынуждены были бежать: Святослав Липовичский в воронежские леса, Олег — к Тула-Буге. В апреле Святослав «без царева слова» напал на баскаческий отряд и уничтожил его. Олег из-за этого поссорился с ним; он привел от хана отряд татар и убил Святослава с двумя сыновьями, но позже погиб и сам; причем гибель его, вероятно, связана с прибытием отряда татар, присланного Ногаем[560].