Русские князья при дворе ханов Золотой Орды

В 1291 году при активном участии Ногая ханом становится Токта (Тохта). Вероятно, ордынский временщик был вполне уверен в Своем ставленнике. Однако тот начинает постепенно усиливать свою политическую роль. Это проявилось среди прочего и в нашествии в 1293 году на Владимирское княжество ордынских войск во главе с братом хана Токты Туданом, которое в русской историографии получило название «Дюденева рать». Любопытно, что Симеоновская летопись отмечает только, что «бысть въ Русской земли Дюденева рать на великаго князя Дмитрея Александровичя»[561], тогда как Московский летописный свод подчеркивает, что «князь Андреи Александровичь иде во Орду и со иными Русскими князи, и жаловася на брата своего на великого князя Дмитрея Александровичя»[562]. То есть в первом случае поход ордынских войск выглядит как инициатива хана, тогда как во втором — инициатива противников Дмитрия Переяславского. Надо полагать, что в данном случае интересы сторон совпали как нельзя лучше. В результате крупномасштабного нашествия было разорено четырнадцать городов Владимиро-Суздальской Руси. Как отметил В. В. Каргалов, записи «о том, что Дюдень разрушил такое же количество городов, как и Батый (14), подчеркивают сопоставимость в глазах летописцев этих двух походов»[563]. В начале 1294 года Дмитрий умирает.

Князь Дмитрий — единственный князь, занимавший великокняжеский престол, о котором нет свидетельств, что он ездил в Орду за ярлыком. Это позволило Н. М. Карамзину утверждать, что Дмитрий Александрович после смерти его предшественника князя Василия отправился сразу же в Новгород, а не на поклон к хану[564].

Однако известно, что князь Василий Ярославич Костромской, занимавший владимирский престол перед Дмитрием, скончался в январе 1276 года[565]. А на новгородский стол Дмитрий сел «в неделю на всех святых»[566]. Память всех святых, празднующаяся православными христианами в седьмую неделю по Пасхе, приходилась в 1276 году на 24 мая (сама Пасха была 5 апреля). Таким образом, между посажением на престол в Новгороде и смертью Василия Ярославича прошло не менее четырех месяцев — это как раз время на дорогу в Орду и обратно[567]. Правда, времени на пребывание в ставке хана в таком случае не хватает. Однако если предположить, что князь Василий умер в самом начале января 1276 года, то получится период лишь чуть менее пяти месяцев, и за эти пять месяцев князь Дмитрий вполне мог съездить за ярлыком в ставку хана. Например, поездка князя Семиона Гордого с братьями к ордынскому столу в 1340 году заняла около пяти месяцев[568]. Чуть больше пяти месяцев (15 июня — 25 ноября) ушло на визит в Мамаеву Орду в 1371 году у князя Дмитрия Ивановича Московского[569].

Кроме того, ряд летописей упоминает об участии князя Дмитрия в походе на Северный Кавказ в 1276–1277 годах и командовании штурмом Дедякова[570]. Оснований не доверять этим свидетельствам нет. Вполне вероятно, что он мог получить ярлык на княжение во время этого военного похода.

За свои 44 года князь Дмитрий Александрович провел в ставке хана около 4 процентов от лет жизни, 4,3 процента от времени удельного княжения (30 лет) и около 3 процентов от лет великого княжения (около двух лет).

После Дмитрия неоспоримым главой Владимирской Руси стал его младший брат Андрей. Тем не менее конфликтность ситуации не была изжита. В первую очередь новому великому князю противостоял Иван Дмитриевич Переяславский, который, судя по всему, искал поддержки против дяди у Ногая[571]. Во-вторых, осенью 1296 года новгородцы изгнали наместников Андрея и пригласили на княжение его младшего брата Данилу Александровича Московского, который заключил договор с Михаилом Ярославичем Тверским. То есть против Андрея сложилась прочная коалиция князей, один из которых (Данила Московский) являлся следующим по старшинству после Городецкого князя и мог претендовать на владимирский престол.