Русские князья в политической системе Джучиева Улуса (орды)

Как видно из описания пребывания в ставке хана московского князя Василия I в 1412 г., дорога из степи (а, стало быть, и в степь) занимала чуть меньше двух месяцев (князь выехал из Орды после 26 октября, а прибыл в Москву до 24 декабря). Таким образом, свидетельство Ал-Истахри косвенно подтверждает время (примерное), которое должны были тратить князья на дорогу. Это около полутора-двух месяцев в одну сторону. Туда и обратно в таком случае на дорогу князья затрачивали 3–4 месяца. Пребывание же при ордынском дворе зависело от воли хана. При этом если источники особо не отмечают задержку князя при дворе, среднее время пребывания князя в ставке следует определить в два месяца. Основу для такого вывода позволяет сделать параллельные поездки князей Василия Дмитриевича Московского и Ивана Михайловича Тверского в 1412 — начале 1413 гг. — один затратил на поездку около 5 месяцев, другой — около семи, а в среднем — около полугода. Четыре из них ушло на дорогу.

По всей видимости, именно эту цифру — около полугода — необходимо принять за среднее и характерное время, затрачиваемое князьями на поездки и пребывание в ставке ордынского хана.

Именно поэтому в случаях простого упоминания об отъезде или приезде князя в Орду/из Орды необходимо учитывать время отсутствия князей в своих княжествах в количестве шести месяцев (как среднее число).

В этой связи особое внимание необходимо уделить времени, затрачиваемому на поездку князей в ставку монгольского каана в Карокорум.

Источники сохранили известия о пребывании шестерых князей при дворе общемонгольского властителя. Это князь Олег Ингваревич Рязанский — 1242 г. (отмечен только его отъезд в Каракорум)[685]; сын Ярослава Всеволодовича Константин — лето 1243–1245 гг.[686]; сам князь Ярослав — лето 1245-осень 1246 гг.[687]; его сыновья Александр и Андрей — лето 1247 — зима 1249 гг.[688]; князь Глеб Василькович Белозерский — 1257 г. (отмечено только его возвращение из Каракорума)[689].

Приблизительные временные границы поездок в ставку монгольского каана, таким образом, можно определить в полтора года — столько затратил и Ярослав Всеволодович (лето 1245 — осень 1246 гг.), и его сыновья Александр и Андрей (лето 1247 — зима 1248–1249 гг.). Причем все упомянутые князья (возможно за исключением только Олега Рязанского) совершили свои поездки в Каракорум через ставку ордынского хана. На неё же тратилось в среднем 6 месяцев. Соответственно, время пути от ставки хана Джучиева Улуса до ставки общемонгольского каана составляла около года.

Подтверждением данного вывода являются сведения о путешествии через евразийские степи западноевропейских путешественников Плано Карпини и Вильгельма Рубрука. Первый затратил на свой путь чуть больше года (апрель 1246 — 9 июня 1247 г.[690]). Рубрук затратил на дорогу из ставки Батыя к ставке Менгу четыре месяца[691]. На обратный путь он затратил два месяца и 10 дней[692]. А в целом туда-обратно, учитывая время ожидания аудиенции, как раз год, причем путь летом был более прост и быстр, чем зимой[693].

§ 2. Русские князья и ордынский курултай — место в политической иерархии джучидской элиты

Подчиненное положение русских князей по отношению к хану и их включенность в состав ордынской элиты требовало регулярных посещений ставки хана. Если доверять реконструкции Р.Ю. Почекаева типового содержания ярлыка, выдававшегося русским князьям[694], то князь или его представители должны были являться ко двору хана не менее одного раза в год.

Есть основания предполагать, что для посещения ставки были определены четкие сроки. К примеру, Рашид-ад-Дин отмечает, что Чингиз-ханом был составлен Билик, который гласил, что «Военачальники тумэна, тысячи и сотни, съезжающиеся слушать наши мысли в начале и конце года и возвращающиеся назад, могут начальствовать войском; состояние тех же, которые сидят в своем юрте и не слышат мыслей наших, походят на камень, упавший в большую воду, или на стрелу, пущенную в заросли тростника: они оба бесследно исчезнут. Таким людям не подобает командовать»[695]. Таким образом, основателем империи был установлен срок демонстрации подданными своей лояльности каану. Это были новогодние дни.

Новый год на территории монгольской империи в XIII–XIV вв., по мнению А.Г. Юрченко, отмечался в конце января или первые две недели февраля[696]. Однако такое время празднества было установлено Хубилаем в 1267 г. До этого времени монголы отмечали Новый год осенью, по мнению Н.Л. Жуковской, в сентябре[697]. В.Л. Котвич называет ещё две вероятные даты: день осеннего равноденствия — 22 октября и день зимнего солнцестояния — 21–22 декабря[698].

Джучиев Улус оказался в 1260-х гг. в явной конфронтации с центральным монгольским правительством во главе с Хубилаем. В этой связи перенос новогодних празднеств с традиционного для монголов времени на конец января/начало февраля представляется маловероятным.