Русские масоны. От Романовых до Березовского

Лидеры вельможной знати ориентировались в сложившейся обстановке главным образом на рационалистическое масонство столицы России, поскольку сами принадлежали к нему. Только сперва первостепенное место занимали Куракины, а потом их сменили отпрыски семейного клана Воронцовых, сыновья известного при Екатерине генерала-масоиа Романа Илларионовича Александр и Семен. Первый из отпрысков был сенатором и членом совета при императрице, затем президентом Коммерц-колле-гии, известным покровительством Радищева, в 1791 г. он предпочел выйти в отставку и поселился в одном из имений. Попытка его возвратиться на службу успехом не увенчалась из-за подозрительности Павла I к приближенным матери. Он в свое время посещал столичную ложу «Урания». Напротив, младший брат Семен избрал дипломатическую стезю, занимая длительный срок должность посланника в Англии. По своим убеждениям он отличался нескрываемым консерватизмом, замешанным на любви к чужой стране, Россию посещал наездами, в конце концов окон-чательпо переселился на Британские острова и умер в возрасте 88 лет. Он был в 1786 г. и, очевидно, позднее членом ложи «Скромность» в Петербурге. Единомышленниками и друзьями Воронцовых являлись Безбородко, его племянник В.П. Кочубей, Трощииский, бывший фаворит Екатерины Завадовский и многие другие. Хорошие отношения поддерживались братьями и с Куракиными, которых считали людьми малоспособными в решении крупных государственных дел.

Деятельность Воронцовых и близких им лиц, причастных к заговору против Павла I, историками до сих пор недооценивается. Их опубликованная обширная переписка в литературе мало анализируется, хотя она и проливает дополнительный свет на многие запутанные обстоятельства, позволяет высветить общественно-политические взгляды братьев, их личные контакты с русскими и иностранными сановниками. Автор настоящей работы стремится восполнить отмеченный пробел. Прежде всего, стоит обратить пристальное внимание на поведение дипломата, который, даже находясь за рубежом, предстает влиятельным зачинателем ряда потаенных деяний. Обратимся сперва к его общению с молодым графом Н.П. Паниным, сыном известного нам видного масона П. Панина. Назначенный на должность посланника в Пруссии, будучи протеже Куракиных, последний, едва прибыв к месту назначения, затеял доверительную переписку особым шифром с С. Воронцовым. 31 октября 1797 г. он льстиво заверяет корреспондента в преданности и осведомленности о том, сколь высоко того ценят англичане, от которого у них не было секретов¹.

Что верно, то верно. Воронцов находился в многолетних дружеских отношениях с министром иностранных дел лордом Гренвиллом. Но прав американский историк Кенией, полагающий, что переписка Панина и Воронцова, с одной стороны, и «кооперация» Воронцова и Гренвилла, с другой, .«ставят под вопрос лояльность Воронцова к России, особенно в период англо-русского кризиса»². Вот еще несколько посланий Панина в Лондон. «Будьте вполне уверены, что ни одно из ваших тайных сообщений не

¹ АВ. т. II. с. 1—3.

2

Kenney J. Lord Whitworth and the Conspiracy against Tsar Paul. // Slavic Review. 1977. June P. 210—211.

окажется среди хлама дипломатических архивов... Будем питать взаимную дружбу, доверие, соблюдать тайну в нашей переписке, и пусть туда никто не сует носа». Позднее молодой дипломат выражает «от всего сердца» признательность за какое-то ценное сообщение друга, подчеркивая: «Тайна, которой вы обусловили его содержание, священно соблюдена, и я навеки сохраню это в памяти, никаких следов от нее в моих бумагах не останется»¹. К сожалению, публикатор бумаг Воронцова не поместил ни одного из писем последнего в Берлин. То ли они не сохранились, то ли было сочтено нецелесообразным предавать их гласности по каким-то причинам. Однако у любого читателя и теМ более исследователя не может не возникнуть мысль о том, какими же секретами обменивались со всей предосторожностью оба дипломата. Очевидно, речь шла о серьезных политических материях, о чем свидетельствуют письма Панина.

В основном они относятся к 1798 г., когда Павел I совершил крутой вираж во внутренней и внешней политике, сильно задевший интересы дворянства. Курс императора на усиление централизации государственной власти и се сосредоточение единственно в руках монарха, естественно, вел к усугублению самовластья в сопровождении важных перестановок в высших эшелонах власти, которые свелись к отстранению с ключевых должностей подавляющего большинства прежних друзей-масонов из вельможной знати, которые заменялись людьми неродовитыми и малоизвестными. Фаворитка Нелидова была заменена более молодой и привлекательной Лопухиной с параллельным назначением ее отца генерал-прокурором. Монаршая милость простерлась и на мачеху избранницы, добившейся перевода своего любовника-офи-цера в столицу.