Русские мужики рассказывают

"Письмо Ваше к Леонову Вы правильно сделали, что послали по домашнему адресу, - прокомментировал этот эпизод бывший секретарь Л.Толстого Николай Николаевич Гусев. - Леонов сам не верит в то, что он Вам написал, - ни "Литературная газета", ни какой другой орган печати никогда бы не напечатали Ваше письмо, и то, что он предлагал Вам... это пустая канцелярская отписка, так же как и его намек на какой-то его преклонный возраст. Все-таки, по-видимому, Ваше письмо произвело на него некоторое впечатление, почему он и выделяет его из других полученных писем...". (Н.Н.Гусев - Б.В.Мазурину, 25 сентября 1962 г. Леонову в 1962 году исполнился 61 год.)

Отклики толстовцев на переписку своего товарища со знаменитым писателем многочис-ленны и, по обыкновению, разноречивы. Часть единомышленников, очевидно, присоединилась ко взглядам москвича Н.И.Пряхина, который считал, что "от других мы не вправе требовать, чтобы они мыслили и действовали по нашим понятиям. Мы должны помогать им понимать нас, а если они нас не понимают, то, стало быть, мы слабы... и нам следует работать над собой...". (Н.И.Пряхин - неизвестному (Александру Федоровичу), лето 1962 г. (Копия).) Но большинство толстовцев оказалось на стороне Мазурина и обращение своего товарища к знаменитому писателю Леонову приветствовали. Интересно, что письмо Мазурина к Леонову - единствен-ный толстовский документ, распространенный московским самиздатом. В сопроводительном письме, которое я обнаружил в одном из литературных домов Москвы, неизвестный толстовец, размноживший экземпляры мазуринского письма, горячо рекомендует читать это сочинение и возражает лишь против одного места, где Б. В. Мазурин называет декрет Ленина от 4 января 1919 года "человечным". Толстовец (очевидно, крестьянин) комментирует ленинский декрет, который позволял освобождать от службы в армии некоторых лиц, не желавших брать в руки оружие по религиозным причинам, следующим образом:

"Я смотрю на этот декрет так же, как на конгрессы мира, мирные конференции и Организа-цию Объединенных Наций: это один из лицемерных обманов, которые употребляют в наше время сторонники насилия для продолжения в мире царства зла и своей власти". (Самиздатская рукопись, оставалась в хождении до середины 70-х годов.)

Переписка толстовцев по религиозным, общественным и литературным вопросам продолжается и поныне. Поводы при этом представляются самые разные. Так, летом 1975 года Дмитрий Егорович Моргачев направил открытое письмо известному антирелигиознику А. И. Клибанову, партийцу, автору книги "Из мира религиозного сектантства" (1974).

Копии своего письма старый крестьянин разослал в редакции ряда московских газет и журналов.

Доктор философских наук Александр Ильич Клибанов известен как давний недруг толстовцев, которых он в своих многочисленных произведениях иначе как сектантами на называет. Еще в 1932 году, в то время, когда коммунары начинали новую жизнь в Сибири, партийный пропагандист Клибанов создавал в государственном антирелигиозном музее в Ленинграде стенд с натравливающим заголовком: "Классовая сущность сектантства и толстовства". По идее Клибанова, единственная причина, по которой толстовцы не идут в колхозы, это то, что они корыстны, как и все кулаки. Клибанов ставил знак равенства между кулаками и толстовцами и тем самым призывал власти расстреливать и уничтожать эту религиозно-этическую группу "как классово чуждую". В том же духе выдержаны и его позднейшие произведения. В книге "Религиозное сектантство и современность" (издание Академии наук СССР, 1963 год) Клибанов, анализируя архив В. Г. Черткова, утверждал, что во время Гражданской войны (1918-1922) толстовцы пытались обезлюдить и разоружить Красную армию, а во время НЭПа всячески мешали советской работе в городе и деревне.

В книге "Из мира религиозного сектантства", вышедшей уже в середине 70-х годов, Клибанов продолжал повторять старую клевету. В письме-рецензии на эту книгу толстовец Моргачев привел списки убитых и замученных своих единомышленников, рассказал о судьбе разгромленных толстовских коммун, напомнил, что и сегодня люди, разделяющие взгляды Льва Толстого, рискуют если не попасть в тюрьму, то подвергнуться преследованиям на службе, в учебном заведении, в собственном доме.

Что же ответил старику-крестьянину профессор философии А. И. Клибанов? Посочувст-вовал отцу двух убитых сыновей? Выразил соболезнование в том, что его корреспондент безвинно провел десять лет в лагерях и тюрьмах? Или, может быть, разъяснил причину, по которой советская власть оторвала от земли лучших земледельцев России? Нет. Для партийного историка и философа все это - мелочи. Свое ответное письмо он почти целиком посвятил величию марксизма-ленинизма.