Русские на Индигирке

«Судя по терминам охотничьего промысла, некоторым обычаям и религиозным представлениям, русские на Индигирке, освоив новые места для жительства, сами самостоятельно стали заниматься пушным промыслом. Есть данные, что народности Севера — юкагиры, эвены и северные якуты — научились промышлять пастями песцов от русских. На это отчасти указывает употребляемое у якутов и эвенов слово «паас» — от русского «пасть» [Алексеев, 1948, с. 65].

О давнем промысле песца свидетельствуют и единые для всего Севера русские термины, обозначающие возраст зверька: норник, крестовник, чаяшник, недопесок и т. п. «Название — песец, то есть маленький пес, данное ему русскими, вполне к нему подходит; его острая мордочка напоминает полярного пса, а гавкает он точно так я?е, как щенок» [Иохельсон, 1898, с. 69].

Пушной промысел составлял главный источник существования охотников, так как, только продав шкурку песца, можно было купить какие-либо товары. Однако даже при удачном промысле охотник едва мог обеспечить себе жалкое существование. По сведениям И. А. Худякова, в 1867–1884 годы шкурка песца стоила 80–90 копеек. Надо отметить, что мех несортового песца широко использовался в быту: из него шили одеяла, шапки, шубы, рукавицы.

«Костер» дров, заготовленных на зиму.

(Фото В, В. Дмитриева.)

Весной, после окончания охотничьего сезона (после запуска пастей), охотники выезжали на собаках в море и переключались на добычу нерпы. Для этого надо было иметь «нерпичью собаку» — индигирскую лайку, обладающую высокими промысловыми качествами, специально натасканную на розыск нерпичьих лежбищ и лунок во льдах, у которых дышат нерпы. Собака, почуяв запах нерпы, разыскивает лунку и лаем дает знать хозяину.

Лунка, через которую выходит нерпа, обычно скрыта под толстым слоем снега. Снег раскапывают и лунку расширяют. Для добычи нерпы применялась сеть из толстого шпагата с ячеей в 30 см. Сеть крепится к раме, получается подобие мешка. Рама готовится из палок толщиной 3–4 см. Размер рамы 132 x 132 см. Сеть-мешок устанавливается подо льдом напротив лунки. Нерпа подплывает к лунке и выходит на лед, чтобы подышать воздухом. Затем она вертикально погружается в воду и попадает в сеть. Мясо и сало нерпы использовались на корм собакам, а шкура — на изготовление непромокаемой одежды и обуви.

Промышляли оленей во время их переправы через Индигирку. Спасаясь от жары и гнуса, стада диких оленей из лесотундры в июне уходили к Ледовитому океану, в конце августа возвращались обратно. Зная места их переправ через Индигирку, охотники устанавливали круглосуточное дежурство. Охота велась коллективно, ружьями не пользовались. Окружали оленей на ветках и кололи копьями. Каждый охотник имел, как правило, два копья. Одно длиной 3–4 м, другое — короткое — 1 м. Среди оленей попадались так называемые дракуны, которые при виде подъезжающего охотника ложились на бок и задними копытами били по ветке. В этих случаях применялось короткое копье: не доезжая до оленя нескольких метров, охотник кидал его в бок оленю. В такой охоте требовалось большое искусство и хладнокровие: находясь в неустойчивой ветке, необходимо было поразить оленя с одного удара. Следует напомнить, что никто из охотников не умел плавать, и иногда охота заканчивалась трагически.

Если оленей было больше десяти голов, считалось недопустимым перебить все стадо (табун), не оставив ни одного оленя, иначе «осердится Сендуха» и не будет удачи. Так что совершенно неправильно утверждение Н. М. Алексеева о том. что якобы у русскоустьинцев не было традиции охранять зверей. Иногда применялся и такой способ: часть охотников оставалась дежурить на реке, остальные два-три человека брали собак и старались загнать оленей в реку — это означало «ходить в Сендуху загоном».

Распределение добычи начинали с выделения одной туши хозяйству, не имеющему трудоспособных мужчин. Остальную часть делили поровну между охотниками.

В марте-апреле охотились на оленей на собаках. Запрягали в нарту 8 —10 собак, садились в нее по двое и ехали в тундру «оленей гонять». Завидя в тундре пасущихся оленей, старались незаметно к ним подъехать с противоветренной стороны, иначе «дух упадет на оленей» и они убегут. Подобравшись незаметно к оленям на 1–1,5 километра, направляли упряжку на оленей и начиналась погоня, которая продолжалась 30–40 минут, после чего олени «давали круг», то есть разворачивались на 180 градусов, и пробегали мимо охотников на расстоянии 100–200 метров. В этот момент один охотник останавливал упряжку, а второй стрелял. Все зависело от меткости охотника, а также от своевременной и прочной остановки упряжки. Хорошие стрелки в «одном кругу» убивали по пять-шесть оленей.

Летом тоже охотились на оленей с ружьями. Завидев в тундре оленей, подбирались к ним ползком и стреляли. Если не было ружей, пользовались луком.

Охотник, убивший оленей или гусей, половину всегда отдавал встретившемуся в тундре товарищу. Это называлось «давать нимат».