Русские на Индигирке

Жена главы семьи — старшая в доме женщина — наблюдала за порядком, занималась обучением домашним работам младших членов, воспитанием внучат. Она была наделена большими полномочиями в отведенном ей кругу обязанностей. Члены семьи должны былц поступать согласно ее распоряжениям.

Тяжелым было положение молодой женщины, вошедшей в большую семью. Ей полагалось вставать раньше всех и позже всех ложиться, безропотно выполнять указания свекрови. Положение снохи несколько улучшалось с рождением ребенка: с нее снималась часть домашних работ.

В больших семьях, где были женаты несколько сыновей, часто возникали конфликты между невестками. Поэтому каждая пара старалась отделиться и завести самостоятельное хозяйство. При отделении женатого сына отец выделял ему часть из общесемейного имущества: несколько сетей, собак, ветку и кое-что из утвари. Однако промысловые условия требовали коллективного ведения хозяйств. Так, неводной лов был подсилен не менее чем трем работникам. Нехватка жилья, топлива, транспорта принуждали к совместному проживанию нескольких малых семей. Все это способствовало стойкому сохранению неразделенных семей.

Состоятельные родители, не имевшие сыновей, боясь потерять часть имущества, принимали неимущих зятьев в свою семью, которые зачастую потом находились в положении работников.

Всю домашнюю работу выполняли женщины: готовили пищу, шили одежду, ухаживали за детьми, кололи дрова, заготавливали воду, варили корм для собак. Неводной лов рыбы тоже входил в обязанности женщины.

Представления о внешнем мире

Способы лечения болезней

Газета «Речь» в 1913 году писала: «Русское Устье совершенно отрезано от внешнего мира. Лежит оно на пределе человеческого жительства вообще, дальше идет ледяная пустыня Ледовитого океана. Если реально представить жизнь русского интеллигента в Русском Устье, то становится страшно» [Речь, 1913, № 330]. Однако в мировоззрении русскоустьинцев не было той обреченности, беспрекословной покорности судьбе и подавленности, которую наблюдали исследователи в глухих сибирских деревнях.

«Согласно описанию Сокольникова, марковцы производят впечатление жалких, вырождающихся людей. Русскоустьинцы такого впечатления не производят. Они кажутся народом крепким, здоровым, устойчивым и веселым. «Дурная болезнь» (сифилис) им вовсе неизвестна» [Зензинов, 1914 б, с. 160].

Основой для описания обрядов и примет (о чем пойдет речь ниже) послужили личные впечатления и наблюдения, которые автор вынес из своего детства, а также опросы старших — знатоков старинных обычаев. Необходимо иметь в виду: то, что наблюдалось 40–50 лет назад, сейчас осталось в прошлом и в современной жизни практически не встречается.

Жители Русского Устья в основном пользовались теми же методами народной медицины, которые были присущи всем сибирякам. Но у них были и особенности, связанные с условиями тундры, бедностью растительного мира и т. п. Так, не имея возможности предупредить цингу теми способами, которые были у сибирских крестьян (настой еловых шишек, шиповника, свежего лука и чеснока), они прибегали к иной профилактике — употреблению в пищу строганины и рыбьего жира.

Многие из методов лечения и предупреждения болезней представляют определенную научную ценность, однако нередко в них переплеталось рациональное с иррациональным, с элементами мистики, к которым можно, наверное, отнести заговоры, заклинания (что, впрочем, тоже требует изучения). Вот некоторые из народных рецептов русскоустьинцев:

— от желтухи давали пить настойку из сушеной медвежьей желчи;

— при золотухе пили воду с примесью наскобленного золота;

— когда болели глаза, применяли кусочки коксового мыла или молотый сахар;

— при появлении бельма на глазу старались резким криком испугать больного, иногда даже стреляли у его уха; причем кричали через медное колечко, это и называлось — «сгонять бельмо»;

— при ячмене на глазу также старались испугать больного криком, при этом показывали кукиш или брали иголку и подвешивали ее на нитке напротив глаза: верили, что ячмень боится железа;

— при растяжении связок («жила отстает») под сухожилием несколько раз пропускали иглу без нитки;

— при растяжении мышц больное место придавливали кольцом ножниц и на тело клали горящий трут. Он горел две-три минуты, больной корчился, кричал, но его крепко держали. Такой метод лечения назывался «ставить енно»;

— от ломоты в руке обвязывали ее у кисти черным конским волосом;

— при появлении чирья отыскивали какой-либо сук, крестили его безымянным пальцем, приговаривая до трех раз: «Как сук сохнет, так и чирей сохни». А также брали кусочки старой заячьей шкурки, намыливали мездру мылом и прикладывали ее на чирей;

— панариций — гнойное воспаление надкостницы пальцев, вызванное инфекцией, проникающей при повреждениях, — у русскоустьинцев носит название «змеёвец». Утверждали, что в пальце зарождается какой-то мохнатый червь, который, если его вовремя не уничтожить, может размножиться. Лечили путем прикладывания к больному месту свежего человеческого кала;