Русские на Севере. Борьба за освоение северных морей и рек

Хабарову, человеку смелому, инициативному, тесно было в Поморье; к тому же он, повидимому, сильно задолжал на родине, в связи с чем в 1628 г. пробрался в далекую Мангазею, а оттуда еще дальше — в Пясиду, на Таймырский полуостров, в качестве целовальника при сборщике ясака. В 1630 г. Хабаров вернулся к себе домой, но два года спустя снова направился в Зауралье. На этот раз после недолгого проживания на Енисее Хабаров окончательно осел на Куте, притоке Лены, «на диком месте, где и русские люди мало бывали». Здесь он устроил солеварницу, поставлял соль в окрестные города, около Усть-Киренгн распах-ал 60 десятин земли, завел мельницу — все это «своим пожичешком», т. с. на свои счет. В качестве крестьянина, переселившегося в Зауралье и занявшегося там хлебопашеством, Хабаров не являлся тогда исключением, потому что, по указанию В. Шунко-1*а, «уже с конца XVI в. начинается прилив в Сибирь волны крестьянского переселения. Менее заметная на первых порах, эта волна уже в XVII в. достигает серьезного, размаха, преимущественно для Западной Сибири»¹⁸.

Дела Хабарова, «крепкого мужика», шли превосходно: он скоро стал крупнейшим хлеботорговцем в Якутском уезде. Из документов Сибирского приказа и Якутского правления видно, что в 1641 г. Хабаров дал взаймы торговому человеку И. Сверчкову 600 пудов муки, в следующем запродал нескольким торговым людям 300 пудов; позднее первый по времени якутский воевода П. П. Головин взял у него для нужд казны 3.000 пудов хлеба. На волоку наемные работники Хабарова занимались выгодным для их хозяина извозом на Лену; отряды (человек по десять) хабаровских «покрученников» ¹⁹ в тайге «промышляли соболя». Энергичный, бывалый, как тогда говорили, «опытовщик», Хабаров охотно брался за разные промыслы, сулившие прибыль. Получаемые от дел средства Хабаров пускал в рост. Благосостояние его увеличивалось с каждым годом и создало ему почетное положение: он начинает писаться «торговым человеком» в официальных документах мирской общины, на Ленском волоку имя Хабарова ставится на первом месте. Но вот с Хабаровым случилась большая беда.

В 1645 г. Хабаров жаловался на то, что воевода Головин совершенно разорил его: под каким-то предлогом он отобрал у Хабарова все наличные запасы хлеба, отписал

в казну солеварницу и мельницу, а самого «опытовщика» держал «за приставом» (в тюрьме). Выпущенный на свободу, Хабаров, которому казна ничего не заплатила за рекви* эированный хлеб, совсем было собрался вернуться на Русь, но потом раздумал. В Сибири наступило тогда время большого экономического оживления, период смелых замыслов и предприятий, питаемых слухами и рассказами об Амурской земле. Экспедиции туда давали надежду на богатейший ясак, что, разумеется, хорошо было известно Хабарову, в голове которого созрел план, открывавший для его предприимчивости широчайшие горизонты. Упорная мысль Хабарова сосредоточилась на юго-востоке Сибири, на «земном рае», Даурской земле.

В 1649 г., когда Дежнев уже осваивал Анадырь, в Якутске произошла смена воевод. Из Москвы на Лену ехал но-еый воевода Д. И. Францбеков (Ференсбах), иноземен, перешедший в православие. Он не успел еще доехать до места своего назначения и принять дела, как к нему в Илимский острог явился Хабаров с предложением своих услуг для нового похода в Даурню. Хабаров заявил, что прежние экспедиции на Амур были неудачны по причине незнания кратчайшей туда дороги, которую он, Хабаров, хорошо знает. Хабаров не требовал от правительства никакой поддержки: ему нужно было только разрешение, все остальное он брал на себя, обещая снарядить на свои средства, «без государева жалованья», 1 50 человек. Францбеков, сам предприимчивый крупный делец, весьма искусно умевший сочетать свои личные выгоды с «государевым прибытком», заинтересовался предложением «пашенного крестьянина». Новый воевода не только дал свое согласие на поход в Даурню. но даже сам принял близкое участие в организации экспедиции. Были разосланы особые «памяти» с приглашением «охочих людей» итти в новые места. Откликнулось только 70 человек, но это, разумеется, не могло остановить Хабарова, энергично снаряжавшего экспедицию. На деле