Русские на снегу: судьба человека на фоне исторической метели

За невеселыми раздумьями наступил вечер. Хрюкина все не было, огромное, багрово — красное волжское солнце уже почти касалось земли своим диском. Честно говоря, я уже подумал, что приключения этого дня идут к концу и мне, подобно трем пилотам «Хенкеля-111», подбитого днем нашими зенитчиками и выпрыгнувшими над немецкими позициями в районе Гумрака, удалось спастись. Да не тут-то было. Над Сталинградом разнесся хриплый, завывающий, рвущий душу сигнал сирен воздушной тревоги. И сразу же над городом появились десятка полтора истребителей «дивизии» ПВО, под командованием полковника Ивана Ивановича Красноюрченко, моего старого знакомца еще по Василькову. Золотая Геройская Звезда, полученная им еще в Монголии, которую Иван Иванович буквально выскандалил, демонстрируя жестяные пластинки с маркировкой, снятые с двигателей валяющихся на земле сбитых японских истребителей, заявляя, что именно его неотразимые пулеметы повергли на землю противника, помогала Ивану Ивановичу всю войну быть на втором плане боевых действий, умело разделяя славу и создавая впечатление, но не рискуя головой. Тоже своего рода искусство. На этот раз от «дивизии» Красноюрченко трудно было ожидать чего-нибудь путного по той причине, что парад его дивизии ПВО Сталинграда в воздухе очень напоминал смотр образцов давно списанной советской авиационной техники. Удивительно, как весь этот музейный хлам, на котором летчики гробились, даже когда он был новый, мог держаться в воздухе. Если на фронт все-таки стремились давать «Яки», «Лаги», «Миги» последних выпусков, то среди жужжащего в небе хлама «дивизии» Красноюрченко, я заметил даже «грозу пилотов» «И-5» 1933-го года выпуска. Были там «И-153», «И-15», «И-16» и устаревшие английские истребители «Харрикейн», которые нам сплавляли союзники. Да и тактически действия истребителей ПВО напоминали какую-то клоунаду в цирке шапито. Они тарахтели над центром города, поднявшись тысячи на четыре метров и летали парами, в то время, как грозный, сомкнутый строй немецких бомбардировщиков «Ю-88» и «Хенкель-111», под прикрытием истребителей «МЕ-109», не обращая внимания на всю эту клоунаду, спокойно проследовал на юг Сталинграда в Бекетовку, где размещалась главная городская электростанция. По ней немцы и ухнули свой бомбовой груз. Земля закачалась, видимо, легли тонные бомбы, свет по всему городу погас, а над южной окраиной стали подниматься густые черные клубы дыма от грандиозного пожара — видимо, горели запасы мазута на электростанции. Бомбардировщики противника перестроились и принялись спокойно уходить от цели. Истребители к ним даже не приблизились, продолжая воздушную клоунаду, а очевидно неопытные зенитчики стреляли крайне неудачно. Горячие осколки, сыпавшиеся на крыши домов, явно грозили убить больше своих, чем немцев. Прячась от них, я снова вошел в здание школы, где побледневший Щербина предложил мне пешком идти в сторону Волги на переправу — командующего сегодня уже не дождаться.

Однако это было легче сказать, чем сделать. Когда я, взвалив на спину свой вещевой мешок с летной аммуницией — комбинезон, унты, шлем и прочее, двинулся в сторону переправ, то немцы, выстроившись по три девятки, продолжали налет на город со всех сторон. С интервалом минуты в полторы — две группы бомбардировщиков по 27 самолетов каждая, наносили удары по знаменитым Сталинградским заводам, которые строили, вырывая кусок хлеба изо рта умирающих от голода крестьян… Вскоре огромные пожары поднялись над Тракторным заводом, заводом «Баррикады», «Красный Октябрь». Но самым страшным было то, что у немцев, которые совершили в те сутки более двух тысяч самолето-вылетов с удобно расположенных возле Сталинграда аэродромов Миллерово, Котельниково, Жутово и других, явно хватало бомб и для уничтожения города. Примерно через полчаса они подожгли огромные емкости с нефтью на берегу Волги и, прекрасно осветив город этими колоссальными факелами, принялись класть по жилым кварталам бомбовые ковры из осколочных и зажигательных бомб. Город мгновенно превратился в сплошной огромный костер. Это был знаменитый «звездный» налет немецкой авиации на Сталинград 23-го августа 1942 года, в адском огне которого, я, свежеиспеченный комиссар авиационного полка, пробирался к волжским переправам через горящие кварталы города.