Русские на снегу: судьба человека на фоне исторической метели

Дела 51-ой армии пошли неплохо. При активной поддержке нашей авиации она к десятому апреля проломила Перекоп и захватила узкое дефиле между озерами, откуда на следующее утро ударил 19-й танковый корпус, сходу захвативший Джанкой и погнавший немцев на Симферополь, катясь по степи как грандиозный паровой каток. Образовался «слоеный пирог», в центре которого наши гнали ошеломленных немцев. Но на Ишуньских позициях, на которые возлагал большие надежды еще Врангель, наше наступление замедлилось. Немцы упорно не пускали наших с этой стороны на просторы крымских степей, хотя их день и ночь молотили попеременно: то наша артиллерия, то авиация.

Одиннадцатого апреля наш полк получил боевой приказ — направить звено истребителей для охоты за паровозами противника в Крыму, бегающими на перегоне Симферополь-Джанкой. Вылетело звено старшего лейтенанта Люсина в составе Ивана Семеновича Прозора, Исса Ахмет Шариповича Уразалиева и Николая Рябова. Все пушки были заряжены бронебойными снарядами. Люсин, толковый летчик, продумал тактику атаки паровозов. Удар должен был наноситься сбоку под углом в девяносто градусов к движущейся цели, с правого пеленга, на бреющем полете. Цель — паровой котел. С первого же захода нашему звену удалось выпустить пар из котлов двух паровозов, тянущих составы с боеприпасами к линии фронта. Самым удачным было, что эти застывшие на путях составы так и остались стоять, закупорив всю ветку, а наше звено вернулось на свой аэродром без потерь.

К вечеру этого же дня мы уже висели над Ишуньскими позициями, где немцы с правого фланга, с запада, пошли в сильную контратаку на наши войска, входящие в Крым. Это была безнадежная затея, ведь в немецком тылу все рушилось, но они с яростью наступали, прокладывая себе дорогу интенсивным артиллерийским и минометным огнем. Против этой наступающей группировки наше командование подтягивало силы, откуда могло, без конца накрывая ее добрыми порциями бомб и снарядов, но противник, буквально устилая землю своими трупами, рвался вперед. Зная рациональных немцев, мы были удивлены такой их тактикой в явно безнадежной ситуации. Тем не менее, во второй половине дня 11-го апреля 24 «Горбатых» под командованием Ляховского и под прикрытием двух эскадрилий нашего полка, с которыми была моя очередь лететь, оказались примерно на три километра южнее Ишуньских позиций, где штурмовики с воздуха добротно проутюжили наступающие немецкие батальоны. Мы заходили на штурмовку несколько раз. Не обнаружив истребителей, принялись помогать «Горбатым» и наши «Яки». Внизу все кипело от разрывов, но ярость боя не стихала. Что это за бешенные огурцы, которые наступают, когда вокруг них все рушится? — думали мы с удивлением. По степи к району яростного боя подтягивались наши резервы: колонны пехоты и танков. К обеду следующего дня все было кончено. Земля была вся в рваных разрывах, возле которых часто-густо лежали убитые люди в немецкой форме, оказавшиеся крымскими татарами. Справиться с ними было непросто: зенитным огнем они подбили наш штурмовик и два истребителя. И если во время боев в районе Перекопа и Сиваша мы потеряли всего более полутысячи бойцов убитыми, то четыреста из них полегли именно в сражении с крымскими татарами.

Сколько всего всколыхнула наверх в нашей жизни эта жестокая война. Вышло наверх и древнее, грозное русско-татарское соперничество, казалось, оставшееся лишь в былинах и учебниках истории. Но этнос самое крепкое сообщество людей, единственный коллективный корабль, который способен выдержать удары волн истории. И вот на новом витке русские и татары снова встретились, убивая друг друга с не меньшей яростью, чем на Куликовом поле. И вопрос этот и до сих пор не решен для России. Хотя, казалось бы, особых причин обижаться на русских у народов, вошедших в их государство, гораздо меньше, чем у других, которых постигла та же судьба — войти в более мощное государство соседнего народа. Германцы просто истребили кельтов и пруссов, англичане валлонцев, французы бретонцев и провансальцев. Эти народы действовали безжалостно и рационально, а более добродушные славяне постоянно обрекают себя на нож в спину при неудачном для них стечении обстоятельств. Я ни к чему не призываю, а просто констатирую факты. Сейчас, когда по самым разным причинам и самыми разными силами и людьми крымских татар превратили в безвинно пострадавших ангелочков, я просто рассказал о том, какими видел их в 1944. А нельзя сказать, чтобы им плохо жилось в Крыму до войны. Впрочем, все относительно.