Русские на снегу: судьба человека на фоне исторической метели

Следует сказать, что мы жили в Моравии, как коты. Смоляков завел сразу двух любовниц: одну из полка, а другую — землячку-белоруску из батальона, и даже являлся ночевать ко мне, поскольку бывали ночи, когда к нему заявлялись сразу две, по его собственным словам, «бляди», и занимали все имеющиеся в наличии кровати. Мы прекрасно питались и потихоньку прибарахлялись. В Чехословакии было меньше трофейного грабежа. Все-таки пострадавшая от немцев страна, потенциальная союзница. Такого беспощадного грабежа, как в Венгрии и Германии, здесь не было. В Чехословакии, в основном, грабили немцев, высылаемых из страны. А в Венгрии мне приходилось наблюдать в одном из имений, куда я с группой летчиков приехал смотреть водящихся на пруду черных лебедей, как группа наших солдат по приказу командира дивизии демонтировала роскошную ванную венгерского графа. Все выламывали с мясом, ломая добрую половину, для отправки на квартиру доблестного военного начальства в Союз. Солдаты комментировали: «Забираем у одних буржуев, чтобы отдать другим». Народ не обманешь. Помню, уже через несколько лет, на политзанятиях, солдатик на мой вопрос: «Что такое политика?», упорно твердил, весь взмокнув от напряжения: «Политика — это обман народа», и ничего не желал слушать о том, что наша советская политика совсем другая. Как я узнал позже, вскоре вывезли в Союз и черных лебедей, которыми мы любовались. Но вот довезли ли? Сомневаюсь. Не доехали или передохли уже на месте и великолепные венгерские лошади: скакуны и битюги, другой породистый скот, который в наших колхозах, даже если они доезжали до них, начинали кормить соломой с крыш. В основном пропали великолепные немецкие заводы, которые мы демонтировали, и ящики с оборудованием которых еще долгие годы гнили у железнодорожных путей по всей России. Я сам видел под Купавно, в конце сороковых, ящики с таким, уже сгнившим, немецким химическим заводом, четыре года валявшимся под откосом. Везли массу, и почти все пропало — не в коня корм. Вскоре превратились в металлолом все навезенные в страну трофейные машины. Угадали лишь те, кто грабил произведения искусства. Уже после войны, в Монино, моя дочь Жанна с подружками бегала заглядывать в просветы между шторами в комнатах генеральских квартир, любоваться на великолепные картины в золоченых рамах, которые были кусочком какого-то другого мира в разоренной и голодной стране. Удивительно, как могли эти маленькие страны на протяжении многих лет, находясь под безжалостным давлением двух диктатур, сохранить эффективное хозяйство и денежную систему.

Трофеи всякий доставал, как мог, в меру своей ловкости и ухватистости. В нашем полку несомненным лидером был Валя Соин. При всяком удобном случае Валя на полуторке в сопровождении двух-трех «штыков» исчезал куда-то, особенно ночью, и никогда не возвращался без добычи. Скоро все три его машины — два «Опеля» и американский «Додж» — грузовой вариант, были до отказа заполнены барахлом. Постепенно расположение полка, дивизии, корпуса, да и всей армии, стало напоминать стоянку татарской орды, совершившей успешный набег на богатое государство. Пришлось и мне пошустрить. Грабить никого не грабил, но, как говорят, присутствовал и помалкивал. В Брно я зашел в нашу войсковую комендатуру и сразу по-свойски заговорил с комендантом города. Он, как и я, был подполковником, а равные звания в армии сближают. Как раз наша комендатура изъяла у смирных чехов огромное количество охотничьих ружей — штук пятьсот, которые стояли в углу. Ясное дело, что, хотя ружья изымали на время войны, дабы чехи не взбунтовались, но возвращать их никто не собирался. Я выбрал себе великолепное ружье — трехстволку. Нижний, третий, ствол для охоты на крупного зверя заряжался пулей. Ружье было немецкой работы. Этого же происхождения был и здоровенный радиоприемник «Телефункен» из комнаты, заваленной аппаратами, которые наши конфисковали у чехов, дабы те не разлагались, слушая вражескую пропаганду. «Телефункен» имел на передней панели систему автоматической настройки, практически на все радиостанции столиц Европы. Нажмешь кнопку, и Москву становится слышно все лучше. Подполковник-комендант махнул рукой, и вручил мне еще и маленький приемник фирмы «Филиппс», работающий на длинных и средних волнах. Я погрузил все эту добычу в полуторку и отправился в часть.