Русские народные сказки(Илл. Р. Белоусов)

Смотрел, смотрел, да как поднялся один голубь повыше всех, указал на того голубя:

— Кажись, это мой!

— Узнал, узнал, дедушка! — сказывает колдун.

В другой раз выпустил он двенадцать жеребцов — все как один, и шерстью, и статями одинаковы, и гривы на одну сторону.

Стал дед ходить вокруг жеребцов да приглядываться, а хозяин спрашивает:

— Ну что, дедушка? Узнал своего сына?

— Нет еще, погоди маленько, — да, как увидел, что один жеребец топнул правою ногой, сейчас показал на него: — Кажись, это мой!

— Узнал, узнал, дедушка!

В третий раз вышло двенадцать добрых молодцев — рост в рост, волос в волос, голос в голос, все на одно лицо, словно одна мать родила. Дед раз прошел мимо молодцев — ничего не заметил, в другой прошел — тоже ничего, а как проходил в третий раз — увидал у одного молодца на правой щеке муху и говорит:

— Кажись, это мой!

— Узнал, узнал, дедушка! Да не ты хитер-мудер, хитер-мудер твой сын!

Взял старик сына и направился домой. Идут путем-дорогою долго ли, коротко ли, близко ли, далеко ли — скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. На ту пору скачут охотники, промышляют зверя красного. Впереди лиса бежит, норовит от них уйти.

— Батюшка, — говорит сын, — я обернусь гончей собакою и схвачу лисицу. Как наедут охотники и станут отбивать зверя, молви им: «Господа охотники, у меня свой пес, я тем свою голову кормлю». Охотники скажут: «Продай его нам» — и будут сулить тебе хорошие деньги. Ты собаку-то продай, а ошейник с веревкой ни за что не отдавай.

Тотчас обернулся он гончею собакою, погнал за лисою и схватил ее. Наехали охотники:

— Ах ты, старый! — закричали они. — Зачем пришел сюда нашу охоту переймать?

— Господа охотники, — отвечает старик, — у меня свой пес, я тем голову свою и кормлю.

— Продай нам!

— Купите.

— А дорог?

— Сто рублей.

Охотники и торговаться не стали, заплатили ему деньги и берут себе собаку, а старик снимает с нее ошейник и веревку.

— Что же ты веревку тащишь?

— И, кормильцы, мое дело дорожное: оборвется на лаптях оборку — навязать пригодится.

— Ну ладно, возьми себе! — сказали охотники, накинули на собаку свою привязь и ударили по лошадям.

Ехали-ехали, глядь — бежит лисица, пустили за нею своих кобелей; те гоняли, гоняли, никак догнать не могли. Говорит один охотник:

— Пустите, братцы, нового кобеля!

Пустили — да только и видели! Лиса бежит в одну сторону, а кобель — в другую. Нагнал старика, ударился о сырую землю и сделался молодцем по-старому, по-прежнему.

Пошел старик с Сыном дальше. Приходят к озеру. Охотники стреляют гусей, лебедей, серых уточек.

Летит стадо гусиное, говорит сын отцу:

— Батюшка! Я обернусь ясным соколом и стану хватать-побивать гусей. Придут к тебе охотники, начнут приставать, ты им скажи: «У меня свой сокол есть, я тем голову свою кормлю!» Будут они торговать сокола — ты птицу продай, а путцев[10] ни за что не отдавай.

Обернулся ясным соколом, поднялся повыше стада гусиного и стал гусей хватать-побивать да на землю пускать. Старик едва в кучу собирать поспевает.

Как увидали охотники такую добычу, прибежали к старику:

— Ах ты, старый! Зачем пришел сюда нашу охоту переймать?

— Господа охотники! У меня свой сокол есть, я тем свою голову кормлю.

— Не продашь ли сокола?

— Отчего не продать — купите!

— А дорог?

— Два ста рублей.

Охотники заплатили деньги и берут себе сокола, а старик путцы снимает.

— Что ж ты путцы снимаешь? Али жалко?

— И-и, кормильцы, мое дело дорожное: оборвется на лаптишках оборка — навязать пригодится.

Охотники не стали спорить и пошли выискивать дичь. Долго ли, коротко ли — летит стадо гусиное.

— Пустите, братцы, сокола!

Пустили — да только и видели! Сокол поднялся повыше стада гусиного и полетел вслед за стариком. Нагнал его, ударился о сырую землю и сделался молодцем по-старому, по-прежнему. Воротились они домой и зажили себе припеваючи.

Настал воскресный день. Говорит сын отцу:

— Батюшка! Я обернусь нынче лошадью; смотри же, лошадь продавай, а уздечку не моги продавать, не то домой не ворочусь.

Хлопнулся о сырую землю и сделался славным жеребцом.

Повел его дед продавать. Обступили старика торговые люди, все барышники: тот дает дорого, другой дает дорого, а колдун тут же явился и дает дороже всех. Старик продал ему сына, а уздечки не отдает.

— Да как же я поведу лошадь-то? — спрашивает колдун. — Дай хоть до двора довести, а там, пожалуй, бери свою узду: мне она не в корысть!

Тут все барышники на старика накинулись: так-де водится, продал коня — продал и узду.

Что с ним поделаешь? Отдал старик уздечку.

Колдун привел коня на свой двор, поставил в конюшню, накрепко привязал к кольцу и высоко притянул ему голову: стоит конь на одних задних ногах, передние до земли не хватают.

— Ну, дочка, — сказал колдун, — ведь я купил нашего хитреца.

— Где же он?

— На конюшне стоит.

Дочь прибежала смотреть. Жалко ей стало добра молодца, захотела подлинней отпустить повод, стала распутывать да развязывать, а конь принялся головою махать. Махал-махал, пока не сбросил с себя узды, как сбросил — сейчас вырвался и пошел версты отсчитывать.

Бросилась дочь к отцу: