Русские не сдаются!

– А нас ты хотел рядом прикопать, чтобы, как в книжках про пиратов, мы клад охраняли? – продолжал прикалываться я.

– Нет, конечно! – совершенно серьезно, даже с долей искреннего возмущения, ответил Хуршед. – Ты за кого нас принимаешь?

– За представителей спецслужб, которые просто обязаны обеспечить полную сохранность вверенного им особого груза! – бросив ерничать, сказал я.

– Это да, – Хуршед хмуро сплюнул себе под ноги. – Пленных, уголовников и тебя с друзьями в колонну в последний момент добавили. По пути водитель вашего автобуса должен был имитировать поломку. Я бы оставил вас с грузовиком, на котором везли урок – там конвойных четыре человека… было. Вы бы в Житомир и без нас спокойно добрались. Но вот как-то… не задалось…

В принципе, я понимал затруднение сержанта – он явно первый раз оказался в подобной жопе. Нет, понятно, что боец он опытный, но на самостоятельное задание его направили впервые. Вот он и растерялся. Молодой ведь совсем парень – годков двадцати с небольшим. Практически ровесник моего сына…

– Бывает, – кивнул я. – Просто было на бумаге, да забыли про овраги… И что теперь делать будем?

– Отправлю вас в сопровождении броневика разведчиков. Думаю, что этого хватит – тут до Житомира полста километров всего. Доберетесь… я надеюсь… Гитлеровцам, что на нас напали, точно не до вас будет.

– Ладно, как скажешь, – согласился я.

Действительно, у людей свое ответственное задание, а мы будем у них под ногами путаться, отнимая на свою охрану и без того скудные ресурсы.

– Слушай, Хуршед, ты упомянул, что одного из диверсантов вы нашли… Глянуть на него можно?

– Нужно, – вздохнул Альбиков. – Я сам хотел тебя попросить взглянуть. Пойдем!

Идти оказалось недалеко – всего лишь до закиданной срезанными ветвями полуторки. Той самой, на которой везли зэков – только в ней не было опечатанных мешков спецархива. Однако ей неплохо досталось – борта просвечивали многочисленными пробоинами, а кабина так и вовсе напоминала решето. Немецкие пулеметчики не пожалели патронов.

В кузове лежало несколько тел, накрытых куском замызганного брезента. Это что же – Альбиков решил всех покойников с собой прихватить? Мы залезли на платформу: я с трудом, а Хуршед одним легким движением.

– Наших четверо, два уголовника и три пленных немца. Всех надо будет сдать в управлении, – хмуро объяснил сержант. – Осталось восемь бойцов и шесть водителей. На пять грузовиков, автобус, «эмку» и броневик…

Хуршед горестно вздохнул, стягивая импровизированный саван с самого края. Под ним скрывался труп молодого парня, одетого в камуфляжный комбинезон с короткими, выше колен, штанинами, из-под которого виднелась обычная полевая форма мышиного цвета.

Что-то такое я, кажись, в кино видел… Так немецкие парашютисты обмундировывались. Название еще такое смешное у этого халата – «Knochensack». «Мешок для костей» в переводе на язык родных осин. Вот и каска на нем нестандартная, больше на котелок похожая, отсутствуют отогнутые в стороны поля. В общем, солдатик явно не из простых!

На груди мертвеца виднелись два кровавых пятна. Это что же, я два раза попал? Ни хрена себе Вильгельм Телль – не иначе как с перепуга умудрился!

– Что при нем было?

– На талии ремень с кобурой. В кобуре – «парабеллум». В карманах три десятка патронов россыпью и три винтовочных обоймы, – начал перечислять Альбиков. – Несколько галет, складной ножик, всякая мелочовка, вроде носового платка, солдатская книжка…

– Чего? – поразился я. – У него была солдатская книжка? Он же в тылу врага! Фрицы, со своим орднунгом, вконец оху… хм… перестарались!

– Не понимаю, о чем ты, но книжка была, – сказал Хуршед, доставая из нагрудного кармана знакомый документ. – На вот, прочти, а то я сам не очень в немецком, а поручать кому-то… Сам понимаешь!

В зольдбухе черным по белому было написано: Johann Steinbrücke, Fuesilier, Lehr-Regiment Brandenburg z. b.V. 800. Блин, неужели тот самый пресловутый полк «Бранденбург»? В смысле – в моем времени он пресловутый, а здесь про него, возможно, даже и не слышали.

– Ну? – поторопил меня Хуршед.

– Йохан Штейнбрюкке, фузилир, восьмисотый учебный полк, – перевел я.

– Чего-чего? – удивился Альбиков. – Что еще за «фузилир» и почему он из учебного полка?

Блин, и что я ему скажу? Вернее, что сказать-то, я знаю, но как это знание замотивировать?

– Полк особого назначения небось какой-то… Секретный, раз для маскировки обозван учебным. У него еще собственное название есть – «Бранденбург»!

– «Бранденбург», говоришь? – задумчиво сказал Альбиков. – Те сволочи, что позавчера, переодевшись в нашу форму, на штаб мехкорпуса напали, а потом в госпитале бойню устроили, тоже из «Бранденбурга» были!

– И они тоже солдатские книжки носили?[12] – поразился я.

– Нет, что ты! Те уроды с нашими документами ходили, от подлинных почти не отличить. Мы парочку живьем взяли, вот они-то про свое подразделение и рассказали. Один вообще русским оказался, из эмигрантов… сука… А второй – немец, но по-русски лучше меня говорит… Тварь! Этот полк – вроде нашего Осназа, непосредственно подчинён управлению внешней разведки – абверу.