Русские не сдаются!

Все это время я скребу ногтями заевший клапан кобуры. Вот же, блядь, конструкция! А второй немец уже почти рядом, подбегает с другой стороны, передергивая на ходу затвор «Маузера». Ему осталось только дослать патрон, и… кому-то из нас прилетит горячий свинцовый подарок. Гайдар теперь тоже пустой, «Наган» за секунду не перезарядишь, а мне никак не удается открыть кобуру. Вот теперь точно пиздец!

Внезапно Мишка, только что неподвижно лежавший, буквально взлетает с земли, словно подброшенный пружиной, и кидается под ноги диверсанту. В последний момент ганс успевает увернуться, но при этом теряет равновесие и сбивается с траектории движения. Чтобы восстановить положение, у диверсанта уходит целая секунда, которой мне хватает, чтобы вытащить «Парабеллум», но я все равно не успеваю – немец, закончив манипуляции с затвором, уже вскинул карабин к плечу, целясь в меня как наиболее опасного в данной ситуации. Я, как будто при замедленном воспроизведении, отчетливо вижу его прищуренные голубые глаза, выбившуюся из-под шлема русую челку, капли пота на висках. Замечаю, что палец, начавший выбирать свободный ход спускового крючка, покрыт грязевыми разводами, а на тыльной стороне запястья виднеются царапины. Вот сейчас на кончике дула его «Маузера» расцветет огненный цветок…

Винтовочный выстрел кажется похожим на близкий грохот артиллерийского орудия крупного калибра, после которого долго ноют барабанные перепонки и звенит в голове. Этот звук на мгновение перекрывает шум боя. Но ведь «свой» не услышишь?.. Так это и не «мой»! «Бранденбург» как будто замирает, голубые глаза широко распахиваются. Еще не поняв в чем дело, пользуюсь заминкой врага – пистолет уже давно в моей руке, и надо только слегка приподнять ствол. Отдача у «Парабеллума» легкая – выстрел почти неощутим. На лбу диверсанта, прямо под челкой, появляется не предусмотренное природой отверстие, и он начинает медленно падать, удивленно таращась на меня своими буркалами. Только сейчас замечаю на его «Кнохензаке» расплывающееся темное пятно – так вот от чего он промедлил!.. Кто это его? Так вот же – Макс стоит на коленях, держа в руках немецкий карабин – оружие усатого фрица, убитого Гайдаром пятнадцать секунд назад.

Не теряя времени, бросаюсь к подсумку с запасными магазинами и заряжаю «АВС». Фу-у-у! Вот теперь можно облегченно вздохнуть, убрать пистолет и вытереть со лба холодный пот. Старуха с косой в очередной раз прошла рядом…

– Спасибо, Макс, век не забуду!

– Да чего уж там… – бормочет Зеленецкий.

– Эй, ребята! – окликает Гайдар.

Он стоит на одном колене, торопливо наполняя барабан «Нагана» патронами. И что-то бледновато выглядит… Уж не ранен ли?

– С вами все в порядке, Аркадий Петрович?

– Нормально! – отмахивается Гайдар. – Вы по сторонам смотрите, ничего еще не кончилось!

Он прав – бой продолжается. Оглядываюсь, до этого все внимание было сосредоточено в узком секторе, но видимость ограничена кустами и деревьями до двадцати пяти-тридцати метров. В пределах этой зоны живых врагов нет, лишь два тела возле костра и еще парочка где-то рядом. Наши потери – боец-конвойный и молодой урка. А где второй бандюган? Возле дерева, где они сидели, его нет! Сбежал, собака!

Ладно, черт с ним, потом поймаем! Надо приготовиться для второго тура «Марлезонского балета». Перекидываю через плечо ремень сумки с боеприпасами. Барский, подхватив карабин голубоглазого диверсанта, начинает судорожно срывать с убитого немца ремень с подсумками. Макс делает то же самое с усатым. Неожиданно «труп» открывает глаза и с криком «Der Tod, Luder!»[20] вцепляется в Зеленецкого окровавленными руками. Стоящий рядом детский писатель спокойно наклоняется, вставляет дуло «Нагана» в ухо немца и, не меняясь в лице, спускает курок. Затем Аркадий Петрович внешне неторопливо вытряхивает стреляную гильзу, вставляет в опустевшую камору патрон и только после этого говорит тихим голосом:

– Ну, чего стоим? Кого ждем?

Через полминуты мы готовы, но… куда нам выдвигаться? Прислушиваемся – стрельба идет вокруг нас, пулеметы и винтовки молотят без перерывов. Разделиться на группы?

Внезапно из-за деревьев, с той стороны, где стоят грузовики и лежат раненые, раздается женский крик. Марина? Это может быть только она! Решение принято – бросаюсь на помощь! Макс с Мишкой следуют за мной, Гайдар, прихрамывая, чуть приотстает, на ходу подхватывает с земли автомат погибшего конвойного.