Русские - не славяне?

А чтобы поводов к таким размышлениям рождалось меньше, девушек необходимо было воспитывать на положительных примерах. И, в частности, на примерах того, что происходит с зарвавшимися сластолюбицами. Потому что в отсутствие эмансипации и высшего образования барышням и так-то не оставалось никакого разумного занятия, кроме эксплуатации своей сексуальности, что и вдохновляло отдельных морально нестойких дам на рискованные эксперименты. А природа, в свою очередь, подчас дарила пытливым натурам результат, который далеко не вся общественность готова была принять с восторгом. Особенно муж.

Так что Германарих, как верховный судья своего государства, был вправе махнуть белым платочком и отправить неверную в Мокрую морось — обитель богини Хель. Частями.

А вот братья Сунильды отчего-то придерживались альтернативной точки зрения. И, как видим, активно её навязали. Несмотря на то что, повторюсь, Германарих, как у готов было принято, являлся не только риксом, но и судьёй. А потому, собственно, резать его означало проявлять неуважение к суду. Да и утверждаться этот приговор должен был не единой его волей — не феодализм же ещё у готов, в самом деле, — а собранием. Хотя бы собранием знати. Не крестьянку казнили, в конце концов. Могли ли именно готы, хотя бы и обозлённые, пойти против всей системы?

Но двое братьев пошли. И означает это как минимум два обстоятельства.

Во-первых, что братья не признавали юрисдикцию короля Германариха. И, значит, принадлежали к племени, которое хотя и —

— служило ему в числе других —

— но при этом считало нормальным воспользоваться —

— случаем повредить ему.

А во-вторых, это племя считало родовые отношения более приоритетными, нежели семейные. И уж тем более — государственные. И братья полагали себя вправе сказать самому королю, что будут судить его «по законам гор».

Ну или лесов…

Ибо где мы еще находим людей, которые:

а) не втянуты пока в нормальные государственно-правовые отношения в государстве готов;

б) считают родовые законы более приоритетными, нежели государственные;

в) подчинены готскому королю, по рады прирезать его по подходящему поводу;

г) вообще скоры на расправу?

Не в лесах ли, недавно ещё практически независимых? Не наши ли это только что включённые в состав державы Германариха венеды?

Портит это предположение, однако, имя Супильды.

Множество исследователей сводят это имя к германской основе-

— swans — «лебедь».

Небесперспективная идея, тем более что Сванильды нам из германского ономастикона известны. Правда, это требует ещё —

— hild-i — «борьба, битва».

Так что Лебедь — вполне подходящий вариант. Как и то объяснение, что взятая замуж за гота, возможно, в рамках мирного договора после завоевания, девушка получила в готской среде германский аналог своего имени.

И можно представить себе эту картину, как выводят её, бывшую лесную принцессу, из сруба ямного, тюремного, как ведут её, раздетую, на глазах сотен глаз, как бьется она в руках дюжих палачей, вдруг осознав невозможное — что вот сё, сё, ЕЁ! сейчас убьют! Убьют мучительно, убьют позорно, убьют ни за что! Всего за несколько минут телесного счастья!

И как надеется она на изменение решения, на помилование…

Но её привязывают за руки, за ноги к четырём коням, и столетний злыдень, колдун, — Кощей! — роняет руку с белым платочком…

Впрочем, всё равно это не принципиально. В любом случае германский эпос принципиально неисторичен. Даже записанный историком почти что по свежим следам. И потому могло быть всё. В том числе и — не быть. То есть не быть и самой радикально наказанной за супружескую измену дамы. И сё братьев. И росомонов. А остался просто пересказ какой-то мифа. Например, о жене бога Вотана (он же Один) Фршт, которую кое-кто упрекал в сожительстве с… братьями сё супруга.

Так что эта история с точки зрения пауки ничего важного нам дать не может. И пересказал я её сам не знаю зачем. Может быть, хотел показать, что в истории есть не одни лить археологические культуры, а живые, чувствующие, любящие и страдающие люди.

Или просто донёсся до нас отзвук какой-то красивой легенды. Шелест тайны, вздох печали… Где была и измена, и правда, и лебединая верность. И неверность. И месть.

И солнышко, которое навеки погасло для неверной супруги.

И для всей готской державы.

ИТАК: