Русские отряды на французском и македонском фронтах (1916-1918 г.г.)

6 августа генерал Тарбеев счел себя обязанным донести командующему армией генералу Гроссетти, что протяжение назначенного дивизии фронта (около 60 километров, не считая озера Преспа) находится в несоответствии с численным составом полков дивизии.

Слабый состав полков давал себя знать тем более, что полки в техническом отношении были по-прежнему крайне бедно снабжены (особенно в отношении средств связи) и что в них чувствовался недостаток, особенно в офицерах и унтер-офицерах. На роту приходилось не более одного офицера, да и то малоопытного и с ограниченными познаниями[89]. Наличный состав полков был ослаблен также необходимостью выделения большого числа людей в хлебопекарни и на наблюдательные пункты. К тому же дивизии угрожала опасность развития эпидемических болезней в виде скорбута[90] и палюдизма. С другой стороны, ожидать прибытия подкреплений из России не приходилось ввиду условий революционного времени. И хотя в маршевых батальонах числилось до 2 тысяч человек, но среди них большинство были больны или переутомлены. Таким образом, по существу, маршевые батальоны оказались командами для слабосильных.

Ввиду изложенных мотивов генерал Тарбеев ходатайствовал о возможном сокращении фронта.

Просьба эта, однако, была отклонена ввиду общей слабости македонской армии.

Приходится, однако, отметить, что в слабости полков нашей дивизии на боевом фронте играла не последнюю роль и трудно поддающаяся лечению болезнь всей вообще русской армии, заключающаяся в значительном разрастании тыловых хозяйственных потребностей и людей для их обслуживания по сравнению со штатами. Чтобы избегнуть упрека в голословности, достаточно сослаться на один из приказов генерала Тарбеева (10 августа 1917 года), отмечающего следующие цифры.

По данным этого приказа, в 7-м полку состояло налицо 2875 человек и в 8-м полку – 2876. Так как штатный состав полка был определен в 3078 человек, то, в сущности, некомплект (в 203 и 202 человека) не мог быть, конечно, назван угрожающим. Но на позиции при проверке оказалось в 7-м полку 1026 штыков, а в 8-м полку – даже только 900. Ясно, что боевой состав был ослаблен в столь значительной степени усиленным откомандированием людей из рот в тыл. Время, положим, было революционное, в которое трудно было установить порядок.

Согласно приказу по дивизии от 7 августа 1917 года, части дивизии развернулись на указанном им фронте следующим образом:

Вправо от дивизии – на позиции находилась 30-я французская дивизия (штаб Вуково); влево – отряд, выделенный из Корицы.

Особенно затруднительным оказалось установление связи правого участка со штабом дивизии, отделенным от войск полковника Александрова огромным озером Преспа. Телефонную связь пришлось вести кругом озера на Попли – Зелова – Биклиста (Biklista) и Пустец (Pustec) (до 70 километров), использовав участок армейской телефонной сети от Зелова на Биклисту. Кроме этой линии была устроена и другая линия связи, хотя и более короткая, но также недостаточно быстрая, при помощи моторной лодки от Попли до Горицы.

Столь же кружно производилось перемещение частей с восточного берега озера Преспа на западный и обратно.

Лишь впоследствии наладилось сообщение на барках через пролив, отделяющий большое озеро Преспа от малого.

Вдоль фронта дивизии была установлена голубиная почта. С наступлением темного времени и осенних бурь на озере Преспа, в период которых воем ветpa и всплеском волн заглушался всякий шум на воде, значительно облегчались всякого рода неожиданные нападения на берега. Ввиду этого в октябре месяце штабом дивизии был возбужден вопрос о предоставлении в распоряжение дивизии французской прожекторной части. Сначала в удовлетворении этой просьбы было отказано и только в ноябре дивизия получила два прожектора, установленные в деревнях Конско (Konsko) и Стенье (Stenja).

В таком приблизительно положении (не считая и мелких внутренних перемещений) дивизия простояла до начала января 1918 года, когда возник вопрос об окончательном выводе из боевых линий русских войск на македонском фронте ввиду той позиции, которую заняло в вопросе войны утвердившееся к тому времени в России большевистское правительство.

Что касается неприятеля, то ко времени прибытия нашей дивизии в указанный выше сектор он состоял из германцев, австрийцев, болгар и турок, причем силы его исчислялись на участке к востоку от озера Преспа – в 5 батальонов и в междуозерном районе – в 10 батальонов.

Противник временами вел себя вызывающе. Кроме того, необходимо еще иметь в виду, что вверенный 2-й русской дивизии участок позиции являлся крайним левофланговым, если не считать небольших французских отрядов, выдвинутых из Корицы к p. Деволи (Devoli). Так как связь с итальянцами, оперировавшими со стороны Валлоны, далеко не могла считаться упроченной, то естественно, что при таких условиях левый открытый фланг представлял известную угрозу. Таким образом, участок 2-й особой русской дивизии, перерезанный к тому же озерами, никак не мог считаться «спокойным районом», как его характеризовал генерал Саррайль.