Русские патриархи 1589–1700 гг

Алексей Михайлович с юности любил и почитал православный Восток. Еще его дед, патриарх Филарет Никитич, ставленник Иерусалимского патриарха Феофана, оказывал щедрую помощь Иерусалимской церкви и приезжавшим оттуда христианам, вел оживленную переписку с патриархами Константинопольским, Александрийским и Антиохийским, радушно принимал греческих иерархов в Москве, пытался открыть греческую школу и даже внес в русские церковнослужебные книги и ритуал несколько исправлений по греческому образцу. Внук вполне унаследовал идею деда о единении Русской церкви с Греческой.

Мысль эта, как понял Никон, хотя и не навязывалась царем любителям благочестия, имела глубокие корни в сознании самодержца. Если царь московский, как считали ревнители благочестия и весьма значительная часть россиян, является гарантом благоверия и надеждой всего православия, если Российское православное самодержавное государство есть центр и зерно будущего земного царства Христа, — не должен ли Алексей Михайлович обновить и утвердить союз православных церквей? Должен — считали самодержец и его советники, — даже обязан обеспечить единомыслие церквей в навеки нерушимом союзе.

Не только русские публицисты проповедовали свыше предопределенную миссию самодержавия, но и многочисленные приезжавшие в Москву за милостыней греческие иерархи на все лады говорили об исключительном призвании российского государя в православном мире. Разница состояла лишь в том, что отечественные проповедники Третьего Рима и Нового Израиля (России) предлагали спасти православие путем распространения древних и «неповрежденных» русских книг и обрядов, тогда как «греки» приписывали именно себе роль «учителей Церкви» и распространителей истинной веры.

Алексея Михайловича, насколько понял Никон, более привлекали не обрядовые тонкости (в которые он, правда, стремился вникнуть), а идея унификации как средства достижения полного единства православных церквей. Перед мысленным взором государя уже стояла Украина, а за ней — Константинополь с престолом древних благочестивых греческих царей, преемником и законным наследником которых Алексей Михайлович считал себя сам, поддерживаемый в этой мысли хором придворных и приезжих.

Ты — столп твердый, и утверждение вере, и прибежище всех православных, томящихся под иноверным игом, говорили царю. От тебя ждем мы освобождения и надеемся увидеть, как патриарх Московский будет освящать собор Святой Софии. От Никона не укрылось, что и сам Алексей Михайлович время от времени проговаривался публично, что хотел бы видеть всех пятерых православных патриархов, включая Московского, служащими в константинопольской Софии, что Бог взыщет с него, если царь не принесет в жертву войско, казну и даже кровь свою для освобождения православных от власти врагов веры, освобождения, о котором не перестают молить патриархи, архиереи, монахи и бедняки, гонимые великой нуждой и жестокими утеснениями. Еще будучи архимандритом Новоспасским, Никон не мог не заметить и конкретных шагов правительства по сближению Русской и Греческой церквей на подлежащих «освобождению» территориях.

В 1648 г. государев Печатный двор издал книгу игумена Киевского Михайловского монастыря Нафанаила, в которой, в частности, опровергалось расхожее для Руси мнение о потере греками благочестия. Напротив, утверждал автор, Греческая церковь хотя и в неволе пребывает, но светится правою верою. Российскому народу патриарха Вселенского, архиепископа Константинопольского слушать и повиноваться в исправлении книжном и в науке духовной есть польза и великое приобретение, спасительное и вечное. Помимо «Книги о вере» Печатный двор издал тогда «Славянскую грамматику» Мелетия Смотрицкого с обширным и содержательным предисловием, «Малый катехизис» инициатора обновления украинской православной церкви Петра Могилы и другие южнорусские произведения, подтверждающие авторитет Греческой церкви.

Тогда же царь Алексей Михайлович искал на Украине ученых богословов «для своего государева дела»: перевода на славянский язык греческих книг, прежде всего Библии, имеющимся русским переводом которой самодержец и его советники были недовольны. Так же с греческими книгами сверялась «Кормчая» (свод церковного права), «Шестоднев», учительное Евангелие — греческие книги все чаще и в открытую используются для исправления русских. Украинцы Арсений Сатановский, Епифаний Славинецкий, Дамаскин Птицкий и другие ученые мужи получают признание в Москве, работают над исправлением церковной литературы вместе с греками. В свою очередь, русский ученый Арсений Суханов посылается на православный Восток для описания существующих в Греческой церкви чинов и поиска древних книг для царской библиотеки.