Русские подвижники 19-ого века

По должности старца, которому иноки открывают помыслы, — его внимание и двери его келлии были постоянно открыты для учеников. Предварясь Иисусовой молитвою, можно было войти во всякое время и час. Он даже беспокоился, не видя у себя долго тех, кто постоянно обращался к нему. Подавая всюду пример, присутствуя в церкви и на трапезе, старец искусно распредлял по характеру и способности всякого послушания и назначал келейные занятия. Каждому указывал на соответствующее его духовной мере чтения, а во избежание мельчайшей праздности, внушал заниматься поделием. Он завел и поддерживал в скиту рукоделие токарное, переплетное, футлярное и ложечное, из коих три первых знал сам. Материал шел от старца, а за сработанные вещи давалось им "утешение" — чай, сахар, четки, книги. Вещи же раздавались посетителям обители.

Трудно изобразить влияние старца на монахов и умение его руководить каждым, по складу его; понимание, в чем нуждается именно в данную минуту душа. Одного не любил он — желавших все делать по своей воле и лукаво вопрошавших его. Иногда старец предостерегал таких самочинных об ожидавшей их битве, которая и приходила. "Враг, — учил старец словами св. Отцов, — не только не любит откровения помыслов, но и самого голоса не терпит, каким оно произносится. Вот отчего и старается отвлекать от него".

Старец принял для пострижения в Оптину всего 60 человек.

По смерти о. Леонида, на попечении о. Макария естественно осталась вся духовная паства мирян почившего старца, и эта паства все расширялась. В последние годы жизни, удрученный усталостью, старец не раз выражал скорбь о том, что не должен и не может уклоняться от обуревавшего его народного множества. И он нес с верою возложенный на него крест.

Служение о. Макария совершалось посредством устных бесед и разговоров с приезжавшими для свидания с ним в Оптину и переписки с лицами, издали к нему обращавшимися. На все это нужно было урывать время и без того заполненное иноческими и начальническими обязанностями.

Мужчин старец принимал у себя в келлии во всякое время, от раннего утра до закрытия врат; женщин — за вратами, или во внешней келлии, у ворот. Кроме того, после трапезы, отдохнув с полчаса на узкой кровати, он отправлялся в монастырскую гостиницу. По скитской дорожке и повсюду на пути ждало много народу, сошедшегося сюда к старцу со своими грехами, горестями, недоумениями, скорбями.

Седой старец, среднего роста, летом в мухояровой поношенной рясе и башмаках, зимой в старой драдедамовой шубе, шел с костылем и четками. Некрасивое и неправильное по внешности лицо его, с выражением самоуглубления, сияло неземною красотою, умягчая сердца.

Не только души врачевал старец. Помазуя елеем из лампады, горевшей в его келлии перед чтимою им Владимирскою иконою, старец приносил великую пользу больным телом, и случаи таких исцелений немалочисленны. Особенно часты были исцеления бесноватых.

Следующий случай заслуживает большого внимания. Один образованный человек подвергся припадкам беснования, проявлявшимся при приближении к священным предметам; долго родные, не хотевшие признать сущность болезни, лечили его за границей, у докторов и на водах; пользы не было. Один верующий товарищ привез его в Оптину, и из гостиницы послал потихоньку просить старца. Больной, не слыхавший о нем никогда, стал беспокоиться и заговорил: "Макарий идет, Макарий идет!" — и, едва вошел старец, бросился на него с неистовым криком и заушил его. Великий подвижник, познав козни врага, употребил сильнейшее орудие — смирение, и быстро подставил ему другую ланиту. Опаленный смирением, бес вышел из страждущего, который в оцепенении лежал долго у ног старца, а потом, не помня о своем поступке встал исцеленным.

Слово старца было со властью. Оно заставляло повиноваться неверующего, обнадеживало безнадежных, и власть его была в великом опыте и примере, и в кротости. С верою приходившие к нему получали не только духовную пользу, но и устроение своих земных дел.

Споров он не любил, зная, что пользы в них нет: с лицами, приходившими из любопытства или с желанием поучить его, был смиренен и молчалив. Когда же пред ним были действительно скорби, душевные и болезни, какое одушевление и сочувствие наполняло его! Он забывал и слабость сил, и необходимость отдыха, и пищу, и нередко выходил после бесед, едва переводя дыхание, изнеможенный совершенно. После такого утомления обнаружилась и его последняя болезнь.

В отношениях к старцу требовалась простота сердца; поэтому люди из народа всего скорее получали от него пользу.

Кроме скита Оптиной пустыни, под духовным руководством старца находились женские монастыри: Севский, Белевский, Казанский, Серпуховский, Калужский, Елецкий, Брянский, Смоленский, Вяземский и некоторые другие. Из монастырей Калужской епархии о. Макарий посещал мужские монастыри: Малоярославецкий, Мещовский и Тихонову пустынь.