Русские - покорители славян

…Философ отправился в путь и, прибыв к тому народу, к которому был послан (ad gentem illam, ad quam missus fuerat, veniens), при содействии Искупителя всех Бога, проповедью и убедительностью своего красноречия отвратил от заблуждений всех тех, кого пленило неправоверие как сарацин, так и иудеев (…convertit omnes illos ab erroribus, quos tarn de Saracenorum, quam de Judeorum perfidie retinebat). Утверждённые в кафолической вере и наставленные, они с великой радостью благодарили Всемогущего Бога и Его служителя Константина Философа. Сверх того, они послали императору письмо, благодаря его, что он постарался обратить их к истинной и кафолической вере и утверждая, что они за это всегда останутся вернейшими подданными его власти (affirmantes se ob cam rem imperio ejus eempersubditos et fidelissimos de cetero velle manere).

Это, конечно, красивости и вообще пропаганда, но деталь очень иллюстративная. Объявить себя подданными византийского императора подданные хазарского кагана никак не могли. Это — государственная измена. С последующим испытанием на прочность анальных мышц. На колу.

А вот некие вассалы по договору… Что ж, они могут выбирать нового сюзерена, ежели прежний стал превышать установленные в договоре правовые нормы. Как бы то ни было, принципиально здесь одно обстоятельство. Константин зачем-то поехал диспутировать о вере в Хазарию. Где, казалось бы, давно уже господствовал иудаизм. И потому лезть туда с евангельскими проповедями было по меньшей мере бессмысленно.

Не означает ли это, что Константин поехал убеждать в правоте веры Христовой какой-то другой народ, находившийся тогда в составе Хазарского каганата?

Какой же?

Давайте внимательно вглядимся в ещё одну историю, связанную с этой поездкой.

Оказывается, Кирилл по пути в Хазарию останавливался в Херсонесе. Там он —

— …абие научился жидовстей беседе и книгам… преложив осмь частей грамматики, и оттого получив разумение… Самаринян некой ту живеаше. И, приходя к нему, стязаше ся с ним и принесе книги самарянския и показа ему. И испрошь я у него, философ затвори ся в храмине и на молитву ся преложи. И от Бога разум прием, чести начат книгы без порока. Видев же самарянин, възъпи великим гласом и рече: воинстину, иже в Христа веруют, вскоре Дух Святый приемлют и благодать. Сыну же его абие крьщьшоу ся и сам ся крьсти по нем.

Это странный эпизод. Ведь если трезво подумать, то и кроткому грамотному самаритянину откуда в Херсонесе взяться? Их к данному времени всего-то несколько сотен оставалось! Особенно после двух восстаний против Византии же. А их письменность? Это же каляки-маляки какие-то, а не буквы! Нет, Кирилл, возможно, и гений, — но за вечер-другой древнеарамейского, да ещё диалектного, точно не изучить. Особенно в условиях продекларированного незнания дотоле нашим лингвистом «жидовстей беседы». Которую, кстати, он вообще-то должен был знать. Хотя бы как человек, прошедший обучение у лучших учителей Константинополя, а затем ставший священником-иереем и хартофилаксом. То есть хранителем библиотеки при соборе Святой Софии. Это было естественно для такого человека — ведь иврит наряду с латынью и греческим считался одним из священных языков церкви.

Но дальше идёт важный и принципиальный кусок: