Русские простонародные праздники и суеверные обряды

2. Первый день (Swieto Wiosny) в году торжественно праздновался в честь богини Пергрубы, литовской Флоры и весны, он приходился на первый день апреля (по новому стилю – 22-е), который доныне празднуют в южной Литве по селам: девушки босиком в легкой одежде выбегают за село до восхода солнца и при первых его лучах поют, что идут встречать весну, – так бывает и в южной России на Веснянке¹³⁸. Прибежав к концу села, возвращаются обратно, скачут и с песнями и рукоплесканием пробегают по всему селению; потом в одном доме находят готовую пирушку, где, собравшись, молодежь долго веселится. Стрыйковский, очевидный свидетель остатков сего праздника языческого, описывает нам, что в это время приносили жертвы богам первостепенным, особливо Пергрубе. Несколько сел, сделав складку хлебом на пиво и кушанье, собирались в один обширный дом, где Вуршайт (жрец) за кружкой пива, стоявшей на столе, читал молитву, начинающуюся словами: «О госпоже наша богиня Пергруба, ты прогоняешь неприятную зиму, возвращаешь любезную весну, зеленишь рощи и леса! молим тебя, умножай щедро хлеб наш посеянный, дабы он рос колосисто, а весь куколь вытопчи», и т. д. После молитвы, приносили жертвы одну за другою: Пергрубе, потом Перкуну, чтобы «он отвратил от земли Литовской грады, молнии, громы, ливни, бури и всякий вредные воздушные перемены», и наконец ублажают Свайстикса, бога света, чтобы «он ясным и милостивым лицом озарял нивы, луга, огороды», и богиню Пильвиту, чтобы помогла наполнить житницы плодами.

3. Литовское Секмине, сходное с Зелеными Святками, но не имеющее никакой связи с христианским праздником Троицыным и Духовным днем, явно языческое, мифическое, хотя и впадает в оный. Это праздник пастухов, которые воспоминают своего божка Гонигля, литовского Велеса, богиню Ладу и Солнце¹³⁹. И теперь еще сохранились остатки оного в некоторых селах, а прочее – в преданиях. В этот день пастушки с пастухами, нарядясь в праздничные платья, с венками на голове, утром ходят по всему селу от одного дома к другому, где их дарят и потчуют; в полдень на пастбище разводится большой огонь, вокруг коего делается пирушка – избранный старик из пастухов или за неимением его старуха распоряжается оною. Между тем играют на свирелках и трубах, пляшут и поют, вспоминая Гонигля. Так пастухи коров поют: «Гонигле божек, паси мою коровку, паси моего бычка, не допускай вора волка!» Хор пастухов овец: «Пасу, пасу овцы; тебя, волк, не боюсь; ибо солнцевласый бог верно не допустит тебя». Оба хора вместе: «Ладо, Ладо, солнце», и пр. Громада (мир), или волость, собравшись в одну пространную стодолу (ригу), приводили туда козла и посреди оной раскладывали огонь, а женщины замешивали тесто из пшеничной муки. Когда все было готово, тогда жрец (вейдалиота) садился на возвышенном месте, по произнесении речи, выводил козла на середину и, призвав богов, возлагал на него руки. Потом подняв козла кверху, как очистительную жертву, известную у евреев, пели священную песнь и, наконец, закалали его и кровью его окропляли народ. Между тем, пока варилась пища, пекли калачи, перебрасывая через огонь; начиналась пирушка, во всю ночь продолжавшаяся. Поутру рано выходили в поле для жертвоприношения подземным богам, которое состояло в зарывании в землю костей и всех останков от сей трапезы. По наблюдениям открывается, что торжество сие с обрядами и жертвоприношениями, более или менее сходными, было общим не токмо по всей Литве, но и в Литовской Руси¹⁴⁰. В южной России, по свидетельству Г. Срезневского¹⁴¹, пели следующую песню, которая изображает жертвенный обряд, похожий на литовский:

За рекою, за быстрою, ой калиодка!
Леса стоят дремучие,
Во тех лесах огни горят —
Огни горят великие,
Вокруг огней скамьи стоят —
Скамьи стоят дубовые,
На тех скамьях добры молодцы —
Добры молодцы, красны девицы —
Поют песни калиодушки.
В середине их старик сидит;
Он точит свой булатный нож.
Возле него козел стоит.