Русские сказки

Пилот усмехнулся и ничего не ответил. С появлением суверена заштатный комитетишко, провозгласивший некие размытые цели, образованный горсткой второстепенных и третьестепенных фигур, в лучшем случае способный взять под контроль ограниченный регион, мгновенно оказался центром сопротивления хаосу, охватившему огромные пространства рухнувшей империи. И не только потому, что во главе его встал человек, имеющий ныне наибольший политический вес среди всех претендовавших на лидерство, — главное было то, что, в отличие от большинства подобных образований, он доказал свою способность не только декларировать великие цели, но и добиваться их выполнения. Круифф отодвинул стакан и поднялся из-за стола:

— Ну что ж, значит, пока не будем форсировать события.

В этот момент раздался стук в дверь. Они обменялись взглядами, и пилот негромко произнес:

— Войдите.

Дверь открылась, и на пороге вырос немолодой мужчина, затянутый в пышный, выглядевший неуместно в этой бедно обставленной комнате придворный мундир.

Он чопорно поклонился:

— Господа, суверен желает видеть господина Юри, господина Кройфа и господина Сэймина. — Он с важной миной помолчал и добавил приказным тоном старого унтера:

— Немедленно.

Часть IV Бурная осень

Утро выдалось на редкость яркое и безоблачное. На рассвете над опушкой леса еще маячило несколько пушистых облачков, принявших первые лучи встающего солнца, но сейчас они уже бесследно растворились в прозрачной синеве неба. Князь обошел аэроплан кругом, проверил, хорошо ли закреплены на крыльях две двухсотлитровые бочки с газолином, и повернулся к провожающим:

— Ну, с богом, господа.

Они обнялись, князь легко вскочил на откос стойки шасси, перекинул ногу через высокий бортик открытой кабины и опустился на узкое, неудобное сиденье. Механик потянул за винт, мотор чихнул раз, другой, потом зарокотал, выбрасывая из раструбов синевато-черные струйки дыма. Полковник и капитан, придерживая фуражки, отошли на несколько шагов назад. Князь пару минут погрел мотор, погонял его на разных режимах, потом надвинул на глаза очки и поднял руку, прощаясь и одновременно подавая знак механику убрать колодки из-под колес. Аэроплан, взревев мотором, покатился по пологому склону, потом подпрыгнул и, натужно стрекоча мотором, медленно пополз вверх. Полковник проводил его взглядом и повернулся к капитану:

— И все-таки это авантюра. Насколько мне помнится, в десятом, во время рекордного перелета из столицы до Хлебного поля, что, заметьте, почти в два раза меньше чем то расстояние, которое князь собирается преодолеть на этой этажерке, из сорока семи машин, вышедших на старт, до финиша добралось только восемь. Капитан усмехнулся:.

— По-моему, мы с вами имели уже не один случай убедиться, что авантюры князя, как правило, кончаются так, как он и планировал с самого начала.

Полковник хмыкнул, но спорить не стал. Князь по-прежнему оставался для него загадкой. Последние несколько дней он почти совершенно отошел от военных дел, хотя, кажется, именно к этому его тянуло больше всего, а поле деятельности открылось совершенно необъятное. Люди шли сплошным потоком. Пусть пока не очень густым, но непрерывным. Услышав о возвращении суверена и о небывалом разгроме только что сформированным крестьянским добровольческим батальоном отборных частей «соратников», в городок стали стекаться добровольцы. Люди устали от хаоса и произвола. Среди добровольцев было немало офицеров, из тех, кого не успели расстрелять комитеты или мобилизовать в Новую революционную армию соратник Птоцкий. Эти люди до последнего времени старательно изображали из себя невидимок, спасаясь от первого, уклоняясь от второго и просто стараясь как-то выжить, не имея надежды ни на что третье. К концу первой недели батальон капитана был переформирован в два полка, а к моменту вылета князя на его основе уже были развернуты три бригады общей численностью почти три с половиной тысячи штыков. С востока подтянулись остатки рассеянных под Шумлой сотен атамана Друзя, которые полковник тут же взял в оборот. Так что вместе с отремонтированными в железнодорожных мастерских четырьмя бронеавтомобилями, брошенными отступающими «соратниками» на поле боя, и бронепоездом, а также двумя батареями полевых орудий Восточная добровольческая армия представляла собой ныне самую грозную военную силу не менее чем на тысячу верст по обе стороны хребта; Поле деятельности для талантливого военачальника, каковым полковник после боя считал князя безоговорочно, открывалось широчайшее. Но князь, казалось, совершенно утратил интерес к военному делу и дни напролет проводил в земском управлении, куда набилась чуть ли не сотня «политических деятелей» со всего Рудного хребта и дальних восточных провинций, прятавшихся по щелям во времена «соратников», но тут же повылезавших, как только появился суверен. Их число продолжало множиться. Уж что там интересовало князя, полковнику было совершенно непонятно. Он бросил последний взгляд вослед растворившемуся в синеве неба аэроплану и повернулся к капитану: