Русские сказки

— Мне думается, я совершил ошибку, согласившись вновь возглавить страну. Вы бы прекрасно справились и без меня. А мое решение привело только к еще большему ожесточению всех участников этой ужасной войны. — Он умолк на мгновение и угасающим голосом закончил: — Я решил исправить эту ошибку и… завтра объявить о своем окончательном отречении от престола.

— Это невозможно!

— Вы не можете этого сделать!

— Нет, нет, это… просто ужасно!

Барон, оба генерала и граф говорили одновременно, пытаясь доказать что-то не столько суверену, сколько самим себе. Земляне молчали. Суверен осознал наконец, что в этом хоре не хватает трех голосов, и повернул голову туда, где сидели земляне. До остальных тоже дошло, что эти трое, после стольких месяцев все еще остающиеся для всех загадочно-непонятными, до сих пор не произнесли ни слова, и гомон постепенно утих. В кабинете вновь воцарилась тишина. Напряжение становилось просто невыносимым. Наконец суверен не выдержал:

— Почему вы молчите?

Князь скривил губы в полупрезрительной усмешке:

— А вы разве о чем-то спрашивали? Тон, которым это было сказано, заставил Конея вздрогнуть. А князь продолжал:

— По-моему, вы просто огласили свое окончательное и бесповоротное решение и наши протесты нужны вам лишь для того, чтобы вы еще больше укрепились в своем самопожертвовании и непреклонности. — Князь так взглянул на Конея, что тот отшатнулся, — Все как и в прошлый раз, не правда ли?

У суверена дернулась щека:

— Что вы имеете в виду?

Князь поднялся на ноги и шагнул к креслу суверена. Тот испуганно вжался в спинку.

— А то, что именно ваше глупое отречение ввергло страну в хаос и бросило ее в руки тех, для кого кровь людей значит меньше, чем болотная водица.

— Это неправда!

Князь снова усмехнулся:

— Да что вы говорите?! — Он повернулся на каблуках и прошелся по комнате. — Могу сообщить вам, ваше величество, что Тащевские бараки опять заполнены заложниками.

Суверен болезненно поморщился и открыл рот, но князь не дал ему заговорить:

— Вы считаете, что мы обошлись бы без вас… Тогда позвольте спросить, К КОМУ сбегались толпы крестьян из деревень в верховьях Панченги и КОГО они защищали? А сейчас вы готовы предать их упования!

— Позвольте!..

Князь резко остановился:

— Нет уж, слушайте. Вы тут рефлексируете по поводу тысяч невинно убиенных, так вот, могу вас обрадовать. Если нам не удастся вырвать столь любимую вами страну из лап тех, кто сейчас в ней верховодит, их число возрастет до миллионов. Вы читали «Манифест освобожденного народа»? — Князь хищно усмехнулся и процитировал по памяти: — «Победа освобожденного народа лишь тогда может считаться полной и окончательной, когда железной рукой будут раздавлены не только любые попытки бывшего господствующего класса воспрепятствовать установлению диктатуры, но и будут уничтожены ВСЕ представители этого класса эксплуататоров и угнетателей». Какова численность дворян в вашей империи? Миллионов двенадцать? Ну, тысяч двести уже сбежало за границу, где-то с полмиллиона уже лежат по рвам и лесным оврагам с пулей в затылке, часть женщин «из бывших» «соратники», конечно, оставят для собственных нужд, еще с миллион правдами и неправдами сумеют-таки перебраться через границу. А это значит — остается около десяти миллионов. Плюс мелкие лавочники, фабриканты из мещан, инженеры и профессура из разночинцев. — Он сделал паузу, упершись в суверена тяжелым взглядом. — И вы готовы из-за своей рефлексии обречь их на судьбу обитателей Тащевских бараков?

— Вы не поняли, — пролепетал суверен, — я имел в виду…

— Я знаю, что вы имели в виду, ваше величество, — голос князя звучал уже не так резко, — но я утверждаю, что этой стране нужны сейчас именно вы. Если завтра вы объявите о своем отречении, первым же результатом этого станет беспощадная борьба за власть среди ваших союзников. Сначала передерутся здесь, потом руководители центров сопротивления на юге, востоке и северо-западе резонно решат: а почему, собственно, они должны подчиняться какому-то там генералу или графу и чем они сами хуже? И все это закончится разгромом. И это только одна из причин, по которой вы ОБЯЗАНЫ остаться во главе этой страны. Если вы хотите услышать о других — приготовьтесь слушать всю ночь, — князь усмехнулся, — но, по-моему, вас это не интересует. Ведь вы уже все решили.

Князь умолк. Суверен несколько минут сидел, уставившись глазами в пол, наконец поднял голову и обвел взглядом присутствующих:

— Вы тоже так считаете?

Какое-то время никто не отвечал, потом граф Бронков тяжело вздохнул и кивнул головой:

— Да, ваше величество, вы нужны этой стране более чем кто-либо из нас. Более чем кто бы то ни было.

И снова потянулись минуты тягостного ожидания. Все молча смотрели на суверена. Тот глубоко вздохнул и сказал:

— Хорошо, я думаю, что… обязан нести эту ношу. Все облегченно выпрямились, но тут снова раздался голос князя:

— Тогда позвольте уже мне задать вам вопрос, ваше величество. — Он помедлил, словно ожидая разрешения, и тут же продолжил: — Вы понимаете, ЧТО вам предстоит?