Русские сказки

Они неторопливо и монотонно катили на восток, уже начав слегка тяготиться скукой. Пока однажды ночью когда все пассажиры, как обычно, дрыхли без задних ног поезд не остановился на какой-то крупной станции. Как правило, станции и полустанки встречали состав неумолчным гулом, который все больше нарастал по мере приближения поезда, поскольку толпы истомившихся пассажиров бросались на штурм вагонов, не дожидаясь, пока он окончательно остановится. Однако на этот раз вокзал встретил их непривычной тишиной. Капитан, в этот полночный час выполнявший обязанности караульного и потому лишь притворявшийся спящим, высунул голову из-под пальто и настороженно прислушался. Как только поезд, лязгая буферами, остановился, в тот же миг снаружи послышался приглушенный топот и звяканье. Капитан откинул пальто, приподнялся и осторожно выглянул в окно. Из здания вокзала, колонной по двое, торопливо выбегали вооруженные штуцерами люди и быстро растягивались цепью вдоль вагонов. Капитан бесшумно вскочил на ноги и тронул за плечо господина Юри. Тот мгновенно проснулся. Капитан молча показал на окно. Юри, бросив взгляд на перрон, сделал знак капитану поднимать остальных и проскользнул в соседний отсек будить князя.

Вскоре все они уже были готовы к тому, чтобы покинуть вагон, однако поезд к этому времени был уже оцеплен. Профессор, который, в отличие от остальных, еще не совсем отошел от столь бесцеремонно прерванного сна, осоловелыми глазами посмотрел в окно и повернулся к майору:

— Что случилось, князь? Тот пожал плечами:

— Не знаю. Возможно… В день нашего отъезда пришло сообщение от нашего информатора, что в Закаменье генерал Исток и атаман Друзь подняли восстание и даже захватили пару городов. Вполне правомерно предположить, что за то время, которое мы провели в пути они продвинулись еще немного на запад.

На лице профессора при этом сообщении появилось радостное выражение.

— Ну, слава богу, нашлись-таки люди, просыпается народ-богоносец…

Князь вздохнул:

— Возможно, вы правы, но лично для нас никакой радости в этом нет.

— Почему? Князь усмехнулся:

— Во-первых, потому, что мы уже остановились, и, возможно, надолго. По всей видимости, на этой станции выгружаются войска, перебрасываемые центром на подавление мятежа. Однако, если б дело заключалось только в этом, вряд ли стали бы оцеплять поезд. Это значит, что события могут принять еще более неприятный для нас оборот. Я имею в виду, и это представляется мне наиболее вероятным, насильственную мобилизацию пассажиров этого поезда. В лучшем случае куда-то на строительство оборонительных сооружений или прокладку железнодорожной ветки, а в худшем — прямо под ружье. Из этого вытекает, что у нас совершенно нет времени. Поскольку из-за близости фронта цель нашего путешествия могут в любой момент куда-то перевезти или… — Он мгновение помедлил. — Если этого уже не случилось.

Профессор, бледнея, испуганно пробормотал:

— Вы считаете, что они посмеют… Их разговор был прерван дружным залпом из штуцеров, судя по гулкому звуку, направленных в воздух, и в следующее мгновение в вагон ворвались вооруженные люди, которые, крича и ругаясь, принялись выпихивать наружу полусонных пассажиров.

Через полчаса солдаты, отогнав толпу пассажиров, дрожавших от страха и холода, от опустевших вагонов, начали теснить ее к привокзальной площади. Профессор, ежась и вздрагивая, медленно двигался вдоль стены вокзального здания, стиснутый со всех сторон дюжими телами офицеров. Шедший впереди князь вдруг остановился и, с силой пробивая путь, двинулся куда-то в другом направлении. Профессор лихорадочно вцепился ему в рукав:

— Что случилось?

Князь повернул к нему спокойное лицо:

— Ничего особенного. Принимаю меры на случай, если станет жарко. — Он кивнул в сторону площади.

Профессор вытянул шею. Вдоль домов, жирно блестя штыками, стояли в два ряда плотные шеренги солдат. Все выходы с площади были перекрыты броневиками, а поодаль цокал подковами полуэскадрон. Господин Пантюше судорожно сглотнул, осенил себя святым кругом и бросился вослед князю.

Минут двадцать ничего особенного не происходило. Над толпой стоял сплошной гул, люди встревоженно переговаривались, визгливо ругались и причитали, но, когда со стороны путей донесся гудок и паровоз, окутавшись клубами пара, медленно потянул ставшие уже родными вагоны куда-то вдаль, все звуки слились в один протяжный тоскливый вой.

— Молчать!