Русские сказки в ранних записях и публикациях (XVI—XVIII века)

В одном небогатом городе жил-был купец, который торг производил рыбою и тем пропитание доставал всему своему семейству. В одно время вздумалось ему со снетками поехать в ближайшую деревню, и как он ехал по полю, то лиса легла по середине дороги, притворясь мертвою. Купец ударил ее раз и другой своим бичом, но она не только не вставала, ниже пошевелилась. Купец, почитая ее мертвою, слез с саней и поднял лисицу, положил ее к снеткам, чему лиса была и рада. И как еще не близко было ехать до деревни, то лисица прогрызла дырочку у саней, выкидывала понемногу снетки на дорогу и потом, наевшись сама досыта, выпрыгнула из саней и убежала в лес. Приметила она, что простосердечный купец далеко уже отъехал, выбежала из леса и начала подбирать раскиданные ею снетки, которые собрав, побежала опять в лес, и села на пенечек, и кушала. Случилось в то время идти мимо Лисы Ивановны серому волку, который, подошед к ней, сказал: «Бог на помощь тебе, кумушка Лиса Ивановна!» — «Спасибо, куманек батюшка!» — отвечала лиса. «Что ты делаешь, кумушка?» — спросил серый волк. «Снеточки кушаю», — говорила лиса. «Дай-ка мне отведать, каковы они вкусом, я их сроду своего не едал». — «Изволь, куманек», — и дала ему несколько снетков. «Какое же прекрасное кушанье! Да где ты их, кумушка, взяла?» — «Наловила, друг мой! Я не так ленива, как вы лежебоки». — «Сделай со мною такую милость свою, кумушка, научи меня, как ловить рыбу, за что я тебе вечно буду обязан». — «Очень хорошо, — говорила лиса, — поди промысли где-нибудь кузов, и пойдем вместе к проруби». Волк, выслушав сие, с поспешностию побежал в селение, и в одной пустой избенке нашел превеликий кузов и, ухватя оный, прибежал к лисе, которая, приведя его к проруби и привязав кузов к хвосту, велела опустить оный в воду и ему сидеть. Волк долгое время сидел, а лиса, около его похаживая, говорила: «Ясни, ясни на небе, мерзни, мерзни волчий хвост в проруби». Сии слова повторила раз до пяти. Услыша волк, что лиса говорит, ходя около него, спросил: «Что ты, кумушка, говоришь?» — «Я говорю, — отвечала лиса, — чтобы рыбка скорее попадала в кузов». — «Дай бог, лисанька», — говорил волк. По сем лиса велела волку приподняться и, видя, что еще хвост не примерз к проруби, приказала, чтобы еще немного подождал. Но как уже хвост примерз твердо к проруби, то она говорила, что «время уже вытаскивать из воды кузов, чай, много нашло в него рыбы». Волк сколько ни силился вытащить хвоста своего из воды, но никак не мог, и старание его оставалось тщетно, и он начал реветь и кричать. Крестьяне, услыша такой рев необычайный, сбежались с кольями на реку и, видя, что волк приморозил хвост, начали его бить. Он столь сильно вдруг дернул его, что большую половину оторвал оного, и бросился без памяти в лес. Лиса, видя таковое несчастие, случившееся с волком, и опасаяся, чтоб он ее с сердцов не изорвал, побежала в деревню и, прибежав в одну избушку, в которой у добренькой старушки стоял раствор, Лиса Ивановна несколько оным утолила свой голод, потом, окунувши в крынку голову, всю тестом себя вымазала. После сего выбежала навстречу изуродованному волку, который на нее сперва озлился, но, видя, что она избита, спрашивал: «Что это такое с тобой сделалось, кумушка?» — «Вот, куманек, я в чужом пиру приняла похмелье: ты ходил ловить рыбу, а мне до мозгу голову разбили». — «Ах, жаль мне тебя, кумушка, — говорил волк, — да не знаю, чем пособить». — «Так и быть, куманек, — отвечала лисица, — я буду помнить твою хлеб-соль». Между тем предложила волку: «Бросим, куманек, жеребий, кому кого из нас достанется на себе нести, ибо оба мы изувечены». По жребию досталось волку везти на себе лисицу, которая, севши на него, говорила: «Битый небитого везет», и сие повторила раз до трех. Волк слышал, что лисица ворчит, но не понял ее слов и спросил: «Что ты, кумушка, говоришь?» — «Я говорю, — сказала лиса, — что битый битого и везет». — «Правда твоя, кумушка», — отвечал простосердечный волк. Но как им путь лежал через лужок, то и пролетела птичка, которую увидя, волк сказал: «Куда эта хороша птичка, желал бы я претвориться в оную». — «Это неудивительно, — говорила лиса, — когда хочешь, я тотчас это сделаю, потому что и сию птичку я сделала из зайца». — «Сделай такую со мною милость, кумушка, — просил волк лисицу, — преобрази меня в птичку». — «Очень хорошо, — говорила лиса, — поди теперь в деревню, приноси зажженный пук лучины и приходи на сие место», — указывая ему на стог сена. Волк побежал в деревню за огнем и лучиною, а лисица в середину стога прорыла дырку небольшую, только бы пролезть волку, намереваяся его в оном сжечь. Как скоро волк принес лучину с огнем, то лиса приказала ему забиться в середину стога и, обложа кругом огонь, зажгла оный, а сама побежала с поспешностию в лес, желая уйти от волка. Бегучи дорогою, говорила она сама себе: «Ушки мои, послушай-ка меня, кому вы служите?» — «Тебе, Лиса Ивановна». — «Глазки мои, проводники мои, кому вы служите?» — «Тебе, Лиса Ивановна».— «Ножки мои, скороходки мои, кому вы служите?» — «Тебе, Лиса Ивановна». — «А ты, пес, хвост, кому служишь?» — «Я служу волку, — отвечал хвост, — и мешаю тебе бежать за тем, чтобы тебя серый волк нагнал и съел». — «Хорошо... сын, я с тобой управлюсь», и, прибежав к лесу, в дупло села, а хвост выпустила наружу, для того чтобы оный оторвал волк за его непокорность. Между тем серый волк, сидя в середине стога, почувствовал чрезмерный жар, выскочил из оного и бежал искать Лису Ивановну, желая ее съесть. Пробегая мимо дупла, увидел хвост лисицы, подбежал к дуплу, схватил лисицу за хвост и съел оную, а сам пошел в лес, где и поныне гуляет, не имея ни малейшего знакомства с лисицами и прочими зверями.