Русские сказки

Выйдет вечером на улицу и раздумчиво ходит, а завидя, что житель, послушный голосу природы, крадется куда-то, – нападет на него с левого бока и вызывающе шепчет:

– Товарищ, неужели вы довольны этим существованием?

Сначала житель замедляет шаги, как бы что-то вспоминая, но чуть вдали покажется будочник – тут житель сразу и обнаружит себя:

– Городовой, дер-ржи его…

Стервенко тигром прыгал через забор и, сидя в крапиве, размышлял:

«Эдак их не возьмешь, закономерно действуют, черти!»

А тем временем – ассигновка тает.

Переоделся повеселее и начал уловлять иным приемом: подойдет к жителю смело и спрашивает:

– Господин, желаете в провокаторы поступить?

А житель хладнокровно осведомляется:

– Сколько жалованья?

Другие же вежливо отклоняют:

– Благодарю вас, я уже ангажирован!

«Н-да, – думает Оронтий, – поди-ка поймай его!»

Между тем ассигновка как-то сама собою умаляется.

Заглянул было в «Общество всесторонней утилизации выеденных яиц», но оказалось, что оное состоит под высоким давлением трех епископов и жандармского генерала, а заседает однажды в год, но зато каждый раз по особому разрешению из Петербурга.

Скучает Оронтий, и от этого ассигновка как будто скоротечной чахоткой заболела.

Тут он рассердился.

– Ладно же!

И начал действовать прямо: подойдет к жителю и без предисловий спрашивает его:

– Существованием доволен?

– Вполне!

– Ну, а начальство недовольно! Пожалуйте…

А кто скажет – недоволен, того, разумеется:

– Взять!

– Позвольте…

– Чего-с?

– Да я недоволен тем, что оно недостаточно твердо.

– Да-с? Взз…

Таким способом набрал он в течение трех недель десять тысяч разных существ и сначала посажал их куда можно, а потом стал развешивать, но – для экономии – за средства самих же обывателей.

И всё пошло очень хорошо. Только однажды главное начальство поехало на охоту за зайцами, а выехав из города, видит – на полях чрезвычайное оживление и картина мирной деятельности граждан – друг друга обкладывают доказательствами виновности, вешают, закапывают, а Стервенко ходит промежду ними с жезлом в руках и поощряет:

– Тор-ропись! Ты, брюнет, веселее! Эй, почтенный, вы чего остолбенели? Петля готова – ну, и полезайте, нечего задерживать других! Мальчик, эй, мальчик, зачем прежде папаши лезешь? Господа, не торопитесь, все успеете… Годы терпели, ожидая успокоения, несколько минут потерпеть можно! Мужик, куда?… Невежа…

Смотрит начальство, сидя на хребте ретивого коня, и думает:

«Однако много он их набрал, молодчина! То-то в городе все окна наглухо забиты…»

И вдруг видит – собственная его тетушка висит, не касаясь ногами тверди земной, – очень удивился.

– Кто распорядился?

Стервенко тут как тут.

– Я, вашество!

Тут начальник сказал:

– Ну, брат, кажется, ты – дурак и едва ли не зря казенные суммы тратишь! А представь-ка мне отчет.

Представил Стервенко отчет, а там сказано:

«Во исполнение предписания об искоренении инакомыслящих мною таковых обоего пола обнаружено и посажено 10 107.

Из них:

положено – 729 об. п.

повешено – 541»

непоправимо испорчено – 937»

не дожили – 317»

сами себя – 63»

Итого искоренено – 1 876»

На сумму – 16 884 р.,

считая по семи полковых за штуку совсем.

А перерасходовано – 884 р.»

В ужас пришло начальство, трясется и бормочет:

– Пере-расхо-од? Ах ты, фуэгиец! Да вся твоя Огненная Земля с королем и с тобою вместе 800 рублей не стоит! Ты подумай – ведь если ты такими кусками воровать будешь, то я – особа, вдесятеро тебя высшая, – как же тогда? Да ведь при таких аппетитах России-то па три года не хватит, а между тем не один ты жить хочешь – можешь ты это понять? И притом же 380 человек лишних приписано, ведь те, которые «не дожили», и те, что «сажа себя», – это же явно лишние! А ты, грабитель, и на них считаешь?…

– Вашество! – оправдывается Ороитий, – так ведь это я же их до отвращении к жизни довел.

– И на это по семи целковых? Да еще, вероятно, ни к чему не причастных сколько подложено! Всех жителей в городе двенадцать тысяч было – нет, голубчик, я тебя под суд отдам!

Действительно, назначили строжайшее расследование действий фуэгийца, и обнаружилось, что повинен он в растрате 916 казенных рублей.

Судили Оронтия справедливим судом, приговорили его на три месяца в тюрьму, испортили карьеру, и – пропал фуэгиец на три месяца!

Не легкое это дело – начальству угодить…

X

Один добродушный человек думал-думал – что делать?

И решил:

«Не стану сопротивляться злу насилием,[35] одолею его терпением!»

Человек он был не без характера, – решил, сидит и терпит.

А соглядатаи Игемоновьг, узнав об этом, тотчас доложили:

«Среди жителей, подлежащих усмотрению, некоторый вдруг начал вести себя неподвижно и бессловесно, явно намереваясь ввести начальство в заблуждение, будто его совсем нет».

Освирепел Игемон.

– Как? Кого – нет? Начальства нет? Представить!