Русские старожилы Сибири: Социальные и символические аспекты самосознания

Признаком «своего» является знание территории, свободная ориентация на местности, умение охотиться, знание традиций и правил поведения [82] . Хороший пример здесь – два марковских жителя, брат и сестра Г. Дети русского (приезжего) отца и детдомовской чукчанки, они говорят только по-русски, называют себя чукчами, но он – рисует с закрытыми глазами карту всех проток со всеми подробностями, а она – полностью отождествляет себя с жителями поселка («наши»), а не с русскими и не с чукчами («они»); дети же их – чуванцы, полноценные и коренные Марковчане. Или ср. еще один рассказ одного из наших марковских информантов:

Отец у них был знаменитый человек – учитель, агроном, охотовед, скрипач. Он украинец, приехал давно – и все повадки у него были коренного жителя. Он все перенял, как легче тут выжить – хотя в то же время они здесь держали корову. У него было 10 детей, жена из рода Воронцовых. Вот их дети… Мы всегда считали, что они чуванцы. Эдик был, по-моему, чуванец [т. е. был записан чуванцем], но потом переменил национальность на «юкагир»… он это сделал в 1970-е годы. Старший брат его был чуванец. Миша – чуванец, Толя – тоже, следующая сестра – украинка. В общем, кто кем записался, тот то и есть. Мать у них была марковская (м 48 МК).

Признаком «своего» является, далее, нежелание (часто – моральная невозможность) покинуть эти места. Общий панический отъезд с Севера, начавшийся в начале 1990-х годов под давлением экономических обстоятельств [83] , везде на Чукотке затронул главным образом недавних приезжих. Коренные жители – эвены, чукчи, эскимосы – неоднократно говорили нам, что им «некуда ехать», что здесь их земля. По-видимому, ощущение марковцев совпадает с ощущением других коренных народов Севера:

Люди, которые здесь останутся, – это наши люди останутся. Кто жил здесь, кто родился здесь – те и будут жить. Вот портовские [84] – они никуда не собираются, те, кто родился здесь. Мои одногодки, кто родился здесь, – нет, они никуда не собираются (ж 54 МК). Марково – своеобразное село: оттуда мало уезжают. Приезжие тоже стремятся остаться там. <…> Все марковцы очень любят свое село. Многие приезжие стали уже своими, у них даже говор как у нас… Приезжий может стать своим, стать «нашим» (ж 42 АН).

Принадлежность к этой «более узкой территории» непосредственно связана с фактом рождения, т. е. опирается на генетическое обоснование: человек может считать себя русскоустьинцем, Марковцем или чуванцем потому, что его предки, по его убеждению, были, соответственно, русскоустьинцы, марковцы или чуванцы. Каждая такая «национальная группа» имеет своего «мифического предка», восходит к определенной «чистой линии», которая, в свою очередь, отчетливо коррелирует все с той же территорией.