Русские студенты в немецких университетах XVIII — первой половины XIX века

22 ноября 1696 г. в Москве был объявлен указ, адресованный придворным — «стольникам обеих комнат» (т. е. относящихся ко дворам обоих царей Петра и Ивана Алексеевичей), в котором им было «сказано в разные государства учиться всяким наукам»[153]. Списки отъезжающих составлял сам Петр, включив туда отпрысков видных боярских фамилий: Голицыных, Куракиных, Долгоруких, Шаховских, Волконских, Трубецких и др.; некоторые из них, впрочем, как например, Б. И. Куракин, уже давно сопровождали царя в его «потешных» походах. В начале 1697 г. Петр написал для них инструкцию по обучению корабельному делу, из которой видно, что больше всего его интересовало, чтобы посланные учиться в Европу вернулись морскими офицерами или кораблестроителями: в этом чувствуется насущная забота царя об интересах только что зародившегося российского флота. Такие интересы определили и набор стран, выбранных для обучения — это морские державы Голландия и Англия, к которым добавлены еще итальянские города, где можно было учиться не только мореплаванию, но и архитектуре.

По подсчетам историка М. М. Богословского, в соответствии с указом Петра, в Европу в течение 1697 г. отправился 61 дворянин, причем каждый из них должен был вывезти с собой одного солдата, которого следовало кормить и обучать на свои средства. Масштабы этой акции отразились в донесениях живших в Москве иностранных послов — один из них писал в июне 1697 г.: «Ежедневно уезжают отсюда в Голландию, Данию и Англию молодые люди, которым под страхом потери земель и имущества велено ехать на собственный счет, и никто не может вернуться без свидетельства об оказанных заслугах» (а царь, действительно, впоследствии сам экзаменовал возвращающихся)[154]. Таким образом, именно в эпоху Великого посольства, впервые за сто лет после Бориса Годунова, вопрос получения русскими людьми образования за границей был возведен в ранг государственной политики. Как подчеркивал редактируемый царем «Журнал или поденная записка Петра Великого», царь не просто разрешил всем своим подданным «ездить в иностранные европейские государства для обучения… но еще к тому их и понуждал»[155].

В этом, правда, пока еще было мало связи с университетами. Петра интересовали практические науки, особенно применимые на войне (артиллерийское дело, строительство крепостей, кораблей и проч.), и война, действительно, займет большую часть его царствования. Однако сам ход Великого посольства, тот интерес, который оно вызывало с обеих сторон, не мог не затронуть университетскую среду, и даже маршрут путешествия Петра по Европе вряд ли, при всем желании, мог миновать университетские города.

Первым из них и ближайшим к России являлся прусский Кёнигсберг. Прибыв сюда в мае 1697 г., Петр провел в городе около месяца, желая непременно осмотреть все, что «видения достойно было», в том числе и университет[156]. Навещая «Альбертину», царь вступил в разговор с некоторыми из профессоров и «требовал у них мнения о заведении наук в народе, обретающемся в глубоком невежестве»[157]. Впрочем, главной целью пребывания Великого посольства в Кёнигсберге были переговоры с бранденбургским курфюрстом Фридрихом III. 22 июня 1697 г. между сторонами был подписан дружественный договор, одна из статей которого впервые в российской дипломатической практике касалась «обмена студентами»: «Буде Великий Государь Его царское величество изволит некоторых из подданных своих в Немецкую землю или в землю Его курфирстской Пресветлости Бранденбургского послать для науки каких хитростей, и тогда курфирстскому Пресветлейшеству оных благовоспринимать, и им в намерении их споспешество чинить, и ради почтения Его царского величества им многия преимущества и вольности позволить дать. Взаимна и в стороне Великого Государя Его царского величества Его курфирстского Пресветлейшества подданным всякая повольность и вспоможение в чем возможно, о которых Его курфирстское Пресветлейшество просити учинет, учинено будет»[158]. Естественно предположить, что инициатива включения такой статьи в договор принадлежала царю, хотя навряд ли он тогда непосредственно имел в виду обучение русских юношей в университетах: как известно, сам Петр учился в Кёнигсберге бомбардирскому делу, даже получил диплом «искусного в метании бомб художника», и оставил после своего отъезда осваивать это искусство дальше пятерых солдат, которых затем перевели в Берлин. Имея в виду этот пример, следует опять подчеркнуть чисто практический, а именно военный подтекст намерений Петра в отношении обучения своих подданных. И, тем не менее, совершенно в духе исполнения новых возможностей, которые создавал заключенный договор, именно в Кёнигсберге появляются первые в немецких землях русские студенты.