Русские студенты в немецких университетах XVIII — первой половины XIX века

К этому моменту академическим начальством уже были отобраны для путешествия три кандидата — сын горного советника (чин в Берг-коллегии) Викентия Райзера Густав Ульрих Райзер, «попович из Суздаля» Дмитрий Иванович Виноградов и сын «дворцовой волости крестьянина» Михаил Васильевич Ломоносов (последние двое незадолго до этого были переведены в Петербург из Московской академии). Среди всех троих Ломоносов был старшим (ему уже исполнилось двадцать четыре, хотя по ведомости учеников Академии наук значилось на два года меньше), а младшим — Виноградов, которому по той же ведомости было шестнадцать лет. Подбирали подходящих учеников по знанию латыни и немецкого языка, а также с «понятливостью и острым умом, так что смогут управлять сами собою и уметь обращать на все внимание и к такому делу (обучению химии и металлургии) охоту и способности имеют»[215]. Из всех этих качеств Ломоносову и Виноградову не хватало познаний в немецком языке, но в ожидании отъезда они усиленно занимались им в Петербурге. На содержание каждого из будущих студентов было решено выделить триста рублей в год, сохраняя таким образом еще триста рублей из общей суммы на будущие поездки по Европе. Перед отъездом все студенты подписали инструкцию, составленную Корфом и Шумахером, которая должна была регламентировать их обучение. Впрочем, как показало будущее, инструкция все же была не достаточно четкой: так, в ней в общем смысле говорилось о необходимости «к получению желаемого намерения ничего не оставлять, что до химической науки и горных дел касается, а при том учиться и естественной истории, физике, геометрии, тригонометрии, механике, гидравлике и гидротехнике», а также языкам немецкому, французскому и латыни, «чтоб ими свободно говорить и писать могли». Все конкретные детали обучения возлагались на X. Вольфа, у которого студенты должны были «объявленным наукам учиться и требовать от него во всех случаях совета, а к нему о том уже писано»[216].

Под последним президент Академии наук имел в виду официальные рекомендательные письма, которые к Вольфу везли русские студенты. Однако о том, что Вольф заранее, уже в начале осени 1736 г., узнал о посылаемых к нему учениках, свидетельствует частное письмо к философу, написанное 30 августа академиком Г. Крафтом, в котором тот особо среди «троих прекрасных молодых людей» рекомендовал Г. У. Райзера как своего слушателя, имеющего «необыкновенную любовь и рвение к наукам, в особенности математическим»[217].

Маршрут, выбранный в Академии для путешествия Ломоносова и его спутников в Марбург, существенно отличался от предшествовавших студенческих поездок тем, что большую часть пути они должны были проделать по морю, в Любек, повторяя тем самым (конечно, по совпадению) путь первых посланцев Бориса Годунова в Германию. В стороне оставались Пруссия и Саксония с их богатыми университетами, а трое студентов, не заезжая ни в один из прежде посещавшихся россиянами университетских городов, из Любека должны были следовать прямо в Марбург. Правда, ожидание отплытия (как это уже было во время отправки первой партии кёнигсбергских студентов при Петре I) затянулось до осени, когда на Балтийском море часты штормы. Плавание поэтому длилось медленно, с 23 сентября до 16 октября, и даже у привычного к морю Ломоносова вызывало потом неприятные воспоминания: спустя много лет он писал, как из-за задержки денег на flopoiy они «в осень глухую на море едва не потонули»[218].

3 ноября ст. ст. / 14 ноября н. ст. студенты прибыли в Марбург. Вручив рекомендательные письма Вольфу, они уже через три дня, 17 ноября 1736 г., были внесены в матрикулы Марбургского университета как «петербургские руссы» (Russi Peterburgenses) [219].