Русские студенты в немецких университетах XVIII — первой половины XIX века

Но куда больше хлопот, чем Ломоносов, доставлял Вольфу Виноградов, постоянно участвовавший в разных «историях», из которых профессору приходилось его вызволять, часто пользуясь помощью своего друга — университетского проректора. Однако в 1739 г. Вольф сам был избран проректором, т. е. фактически возглавил университетскую корпорацию (поскольку почетная должность Rector Magnificentissimus была возложена на одну из особ гессенского правящего дома), и в этой ситуации счел для себя невозможным больше заступаться за русских перед университетом, «потому что прочими студентами это будет истолковано как пристрастие». Терпению ученого пришел конец: в январе 1739 г. прозвучала его ненавязчивая, но твердая просьба отослать русских студентов из Марбурга. «Лучше всего было бы, если бы они оставили университет и поступили к химику, где бы они не имели таких вольностей, которых в университете у них нельзя отнять», — писал Вольф. При этом Виноградова он советовал отозвать прямо в Петербург[241].

Итак, по мнению Вольфа, русские студенты не выдержали испытания «академической свободой», хотя и показали успехи в учебе. О последних свидетельствовали благоприятные аттестаты, которые они получили перед своим отъездом в июле 1739 г. от профессора химии Дуйзинга и от самого Вольфа[242]. Однако накануне уже назначенной даты отправления из Марбурга едва не возникли новые трудности. Вольфу пришлось все-таки выручать Виноградова из его «околичностей с разными студентами, что могло задержать отъезд, да и Ломоносов тоже выкинул проделку, от которой мало было проку, и что тоже могло привести к задержке». Профессор, по-видимому, намекал на неожиданно открывшиеся семейные обстоятельства великого русского ученого: Елизавета Христина Цильх, младшая дочь хозяйки дома, в котором жил Ломоносов, ждала от него ребенка, который родился в Марбурге уже после отъезда отца, в ноябре 1739 г. Семейные узы Ломоносова тогда еще не были скреплены законным браком, да и как студент, он не имел права жениться, так что это дело, если бы его вовремя не замял Вольф, должно было поступить на рассмотрение университетского суда. Брак Ломоносова с Елизаветой Христиной был заключен только 6 июня 1740 г. в реформатской церкви Марбурга, а под новый 1742 год там же родился его сын, крещенный Иваном и скончавшийся в возрасте одного месяца[243]. Интересна деталь записи в церковной книге: Ломоносов назвался здесь кандидатом медицины, какового звания университет ему, судя по сохранившимся документам, не присваивал; тем самым ему, видимо, хотелось подчеркнуть законченный характер своего обучения в университете и специализацию по химии, входившую в состав медицинского факультета.

Итак, 20 июля 1739 г. русские студенты покинули Марбург, направляясь во Фрейберг на попечение химика И. Ф. Генкеля. Вольф провожал своих учеников до городских ворот и, согласно предусмотрительной инструкции Академии, вручил им деньги на дорогу не раньше чем увидел, что они сели в карету. Расставание с учителем, которого русские студенты на протяжении двух с половиной лет видели почти ежедневно, было трогательным: казалось, они искренне сокрушались о том, что доставили ему столько бед, а Ломоносов «от горя и слез не мог промолвить ни слова».

Об окончании учебы Ломоносова и его спутников в Германии здесь упомянем лишь кратко. Условия жизни и быт Фрейберга в Саксонии, несмотря на наличие здесь «Берг-академии», резко отличались от университетского Марбурга простотой и суровостью. Стесненные финансовые обстоятельства, в которые с самого начала студенты были поставлены по указаниям из Петербурга, приводили к конфликтам. Все деньги получал их учитель Генкель, выдавая им на руки скудную сумму, а затем и вовсе отказавшись платить им. Разразившийся скандал привел к уходу Ломоносова из Фрейберга и его последующим скитаниям по Германии, по окончании которых он более полугода, с осени 1740 до конца весны 1741 г., снова прожил в Марбурге, ожидая разрешения вернуться на родину.

Именно в это время Марбург покинул Христиан Вольф. В начале декабря 1740 г. проходили его проводы в Галле, в которых Ломоносов без сомнения принимал участие. Но даже из Галле немецкий просветитель продолжал помогать своему ученику: именно Вольф оттуда переслал ему вексель из Академии наук, предоставлявший средства на обратную дорогу, и даже поручился за Ломоносова по очередному, не столь большому как раньше долгу, оставшемуся в Марбурге. 8 июня 1741 г. Ломоносов прибыл в Петербург, а его товарищи, продолжая учебу у Генкеля, еще почти три года «не могли для долгов в отечество возвратиться»[244]. Разрешение денежных трудностей произошло только тогда, когда финансирование оставшихся во Фрейберге Виноградова и Райзера, благодаря хлопотам отца последнего, перешло от Академии наук к Берг-коллегии.