Русские суеверия

У водяного «борода, как трава-то растет, тина-то сама» (вост. – сибир.). Водяной – старик с длинной зеленоватой бородой (уфим.); с зеленовато-седой бородой и сосновой плёсой (тамбов.); голова у него как сенная копна (олон.); он покрыт волосами (зеленоватыми) и постоянно их причесывает (олон., волог.). Когда водяной, гневаясь, расчесывает спутанные волосы, река бурлит и покрывается пеной.

Как и русалки, водяные женщины, водяной хозяин любит расчесывать свои длинные волосы (почему иногда именуется «кум Гребень») 〈Успенский, 1982〉. Такое расчесывание – магическое действие (см. РУСАЛКА).

В XIX в. среди русских крестьян были популярны рассказы о гребне водяного (русалки, водяной женщины). Нашедший такой гребень должен был вернуть его водянику, иначе его ждали беды.

Рыба – традиционный облик водяного, хотя чаще он – то рыба, то человек; и рыба, и человек одновременно либо ездит на рыбе. Любимый «конь» водяника – сом (тамбов.) 〈Даль, 1880〉. Водяной имеет «свою» рыбу – ее называют «лежня» или «чертова рыба» (Gottus Gobio, подкамешник). «В иных местах и налим считается „чертовой рыбой“, и потому его не едят» (волог.) 〈Иваницкий, 1890〉.

Водяной – сом (тамбов.), щука (олон., новг.), «щука без наросного пера» (вятск.), язь (новг.). Он – «громадная рыба» (волог.) либо рыба, ведущая себя необычно. «Один мельник ловил рыбу ночью. Вдруг к нему в лодку вскочила большая рыбина. Мельник догадался, что это водяной, и быстро надел на рыбу крест. Рыба жалобно стала просить мельника отпустить ее… Наконец он сжалился над водяным, но взял с него слово никогда не размывать мельницу весною» (новг.).

Водяной – получеловек-полурыба; превращается в какую угодно рыбу (смолен.); он – человек с рыбьим хвостом вместо ног (рязан.). Водяной-полурыба имеет особое название – «нбвпа» (смолен.) или «пбвпа» (костр., смолен., нижегор., томск., якут.) 〈Черепанова, 1983〉.

Нередко водяной принимает облик обитающей на воде птицы – лебедя (тульск., олон.), селезня (юг России), гуся, точнее – человека с гусиными руками и ногами (олон.).

Излюбленное обличье водяного (и любимое им животное) – лошадь. Представления об особом пристрастии водяных духов к скоту, как и отголоски представлений о водяном-коне, прослеживаются в фольклорно-этнографических материалах XIX–XX вв. Водяной – человек с коровьим брюхом и длинными лошадиными ногами (вятск.); он превращается в лошадь (олон.), в корову (Новг., Череп.). Водяные валы, несущиеся по реке во время бури, – кони водяных (вятск.).

«Водяная сила» тащит лошадь за хвост (новг.); водяной (водяной черт) гоняет лошадь по острову (симбирск.); не дает покоя табунам лошадей (калуж.). Водяной хозяин любит лошадей (арханг.) и старается залучить их к себе (утопить). Лошадь либо лошадиный череп, брошенный в воду, – традиционная жертва водяному.

По распространенным поверьям, водяник «хорошо держит коров» (арханг., олон., волог., вятск.), имеет табуны и стада, которых время от времени (например, на Новый год) выпускает пастись к устью реки (Русский Север, сибир.).

Если приметить такое стадо и успеть обежать его с иконой, то можно заполучить коров водяного. «Я вот от дедки покойного слышал: мужик из Устьшеньги шел с посаду домой, а было еще очень рано, только что заря занималась. Глядит он – а подле озера, что у деревни, ходит скот. Дело было летом, выгонять скот еще было рано. Он подумал, что деревенские коровы ушли ночью у кого-нибудь, и погнал их домой в хлев. Опосле днем и разглядел, что коровы-то не такие, как у всех, а чистые, сытые да красивые. И бык один попался, да большой-пребольшой, – такого у них и не видывали! Разглядели старики да смекнули дело: „Навряд, – говорят, – будет толк из этой скотины, это коровы, – говорят, – водяного дедушки!“ Так и разошлись, а мужик-то скот запер. Вот ночью и стучит к нему кто-то под окно. Мужик проснулся да и спрашивает: „Кто там хрещеный?“ – „Отдай мою скотину!“ – говорит он. Мужик закутался полушубком, молчит. Тот ушел. На другую ночь – то же. Мужик опять отдулся. На третью тот и говорит: „Не отдашь добром – возьму и силою!“ Наутро пришла жена в хлев доить коров, да так и повалилась. Руки и ноги свело, стало так коверкать, что Боже упаси! Видит мужик, что дело плохо. Отворил ворота да и выгнал коров. Как только они вышли на улицу, так со всех ног бросились к озеру да с размаху в воду! Только один бык остался у мужика и жил долго – и славный скот завелся от него» (арханг.).

Считалось, однако, что подходить к стаду водяного опасно: завербует себе в прислужники.