Русские своих не бросают

– «Цесаревич», я – «Ангел», – неожиданно раздалось из динамика радиостанции. – Внимание! В двадцати милях от вас курсом норд-норд-ост идет отряд кораблей в количестве… – голос на мгновение замолк, а потом, видимо, пересчитав неприятеля, продолжил: – В количестве пятнадцати вымпелов. Это только больших – мелких я не могу сосчитать. Я на связи. Как только сблизитесь с этим отрядом на расстояние пяти миль, мы начнем работу. Как понял меня, «Цесаревич»?

– «Ангел», тебя понял, – ответил я, – а где ты сейчас находишься?

– Сопровождаю вражеский отряд, – сказал вертолетчик, – кружусь с ним рядом, стараюсь не появляться в его видимости. Боюсь, что после вчерашнего бадабума они при виде моей «птички» разбегутся кто куда. Лови их потом по всей Балтике. Ну, давай, «Цесаревич», смотри за нашей работой. И предупреди всех на эскадре, чтобы не испугались того, что им придется увидеть. До связи!

– Обязательно предупрежу, до связи, – произнес я и передал тангенту Хабибулину. Потом повернулся к стоявшему рядом со мной и внимательно слушавшему мой разговор с вертолетчиком контр-адмиралу Шихманову.

– В общем, так, господин адмирал, – сказал я, – надо передать на «Россию», что неприятель обнаружен и движется курсом на нас. Через час мы увидим его. Следует приготовиться к сражению. Но, как мне кажется, большого сражения не будет.

– А что это за «Ангел» такой? – косясь на радиостанцию, спросил меня адмирал. – И почему вы считаете, что большого сражения не будет? Ведь, как я понял из сказанного здесь, вражеских кораблей чуть ли не в три раза больше, чем наших.

Гм, надо как-то объяснить адмиралу, что такое вертолеты. Ведь когда он увидит, как наш «Ангел» расправляется с англо-французском флотом, его может хватить удар.

– Господин адмирал, – сказал я, – «Ангел» – это боевая машина, способная летать по воздуху, называемая вертолетом. С ее помощью наши корабли разобьют вражескую эскадру.

– Не может такого быть! – воскликнул изумленный Шихманов. – Механизмы, которые могут летать по воздуху? Это же не воздушные шары, которые носятся по небу по воле ветра?

– Нет, это совсем другое. – Я старался говорить как можно понятней и доступней, надеясь, что люди XIX меня поймут: – Они летят туда, куда нужно, несут оружие, способное уничтожить даже стопушечный корабль. Вчера, кстати, наш вертолет открыл огонь по большому вражескому кораблю и потопил его. Именно потому пилот вертолета полагает, что, снова увидев его машину в небе, англичане и французы могут с перепугу сдаться. Впрочем, поживем – увидим…

Адмирал недоверчиво покачал головой, но спорить со мной не стал. Еще бы – за последние сутки ему довелось увидеть столько необычных вещей и услышать столько удивительных рассказов, что с непривычки голова кругом пойдет.

Вскоре с флагманской «России» просигналили о том, что обнаружены приближающиеся корабли противника. На «Цесаревиче» заверещали свистки боцманов, забегали по палубе матросы. Паровые корабли подошли к нашим линейным, чтобы пришвартоваться к их бортам и помочь им маневрировать во время сражения.

– Летит! Летит! Посмотрите, оно летит! – неожиданно закричал матрос, наблюдавший за маневрами вражеских кораблей.

Я посмотрел в бинокль. Со стороны солнца приближался «Ансат». Под его пилонами я заметил блоки НУРСов.

– «Цесаревич», я – «Ангел», – раздался из динамика голос вертолетчика, – ты меня уже видишь?

– Да вижу я тебя, вижу, – ответил я. – Тоже мне Карлссон нашелся. Ты с какого края начнешь?

– Начну, как положено, слева направо, – похоже, что вертолетчик поймал кураж после вчерашнего потопления вражеского парусника и горел желанием продолжить свою разрушительную работу.

– Ну, давай, «Ангел», – сказал я, – мочи их в сортире, чтобы другим неповадно было на Русь соваться.

17 (5) августа 1854 года.

Балтийское море, район острова Мякилуото.

Борт вертолета «Ансат»-2РЦ

Старший лейтенант Семенов Николай Антонович

«Первым делом, первым делом вертолеты, ну а девушки, а девушки потом!» – привязалась ко мне эта старая песня, никак не могу от нее избавиться.

А это потому, что на нашу базу из поселка, расположенного рядом с крепостью, стали заглядывать довольно симпатичные мадемуазели, или, как их тут называют, фрекен. Вчера после вылета одна такая рыженькая, с глазками синими-синими, на меня хитро поглядывала. Как я потом узнал, зовут ее Ода. Странное имя – вроде так стихотворения называются. Она немного понимает по-русски, как и все здешние жители.

Ода спросила меня, правда ли, что я капитан этого летучего корабля, и не страшно ли мне на нем летать. И глазками при этом так постреливала. От ее «стрельбы» у меня даже внутри что-то задымилось…