Русские своих не бросают

– Пусть подождут в Зеленой гостиной, Ларс, – не скрывая раздражения, сказал король. Даже перед представителями этих могущественных европейских держав не стоило лебезить.

Когда он вошел в Зеленую гостиную, оба адмирала не спеша встали с мягких диванов и поклонились ему.

– Ваше величество, благодарю вас за то, что вы нашли время для того, чтобы принять нас, – сказал француз, хотя, конечно, это полагалось бы сказать сэру Чарльзу, как более старшему по чину. Фредерик сделал вид, что не заметил этого, и ответил:

– Добро пожаловать в Копенгаген, господа адмиралы.

– Ваше величество, – проскрипел Огл, – мы уполномочены вручить вам совместное послание от ее величества королевы Виктории и его величества, – Фредерик заметил, что Огл не сказал «императорского величества», – Наполеона III.

«А вот это уже интересно», – подумал Фредерик и вскрыл поданный ему конверт. По ходу чтения письма его лицо все больше и больше мрачнело. В конце концов он посмотрел на стоящих перед ним адмиралов и сказал:

– То есть моя сестра из Лондона и мой брат из Парижа требуют, чтобы мы воспретили любую торговлю с Российской империей, и чтобы мы обыскивали любые корабли третьих стран на предмет наличия товаров и даже пассажиров, следовавших в Российскую империю и из таковой.

– Именно так, – надменно мотнул подбородком английский адмирал.

– Далее. В послании содержится требование о предоставлении Данией гавани на Эресунне, а также гавани Фредериксхамн для базирования там союзного англо-французского флота на время существования вышеуказанной блокады, а также участка у Эльсинорского замка для размещения там артиллерийской батареи.

– Да, ваше величество, – француз хотя бы попытался изобразить неловкость на своей бретонской физиономии.

– И сколько времени у меня есть для принятия окончательного решения?

– На раздумье вам дается двадцать четыре часа, ваше величество. И ни минутой больше, – с плохо скрываемой угрозой в голосе процедил Огл. – Не стоит забывать про тысяча восемьсот седьмой год. Да и о том, что было шестью годами ранее.

«Эх, с каким бы удовольствием я повесил на рее своего флагманского корабля этого наглого адмиралишку», – подумал Фредерик, а вслух сказал:

– Хорошо. Завтра, ровно в полдень, вы получите мой ответ.

– Мы подождем до полудня, ваше величество, – с высокомерной улыбкой произнес Огл. – Только… знаете ли… чем раньше вы примете наши условия, тем будет лучше для вас. А теперь мы просим разрешения откланяться…

И оба адмирала покинули помещение. Через десять минут Фредерик наконец-то нашел в себе силы встать и пройти несколько шагов до Синего кабинета, чтобы сообщить своим министрам об ультиматуме. Реакция Эрстеда, фон Хансена и Билле была ожидаемо унылой, а вот Блюме сказал:

– Ваше величество, позвольте мне связаться с российским послом. У них там появилось некое устройство, с помощью которого они могут обмениваться телеграммами с Петербургом за весьма короткое время.

– Хорошо, ваше превосходительство. Мы будем здесь ждать вас с ответом, который, возможно, спасет наше королев-ство.

Блюме вернулся в Синий кабинет удивительно быстро – через час.

– Ваше величество, мы спасены! – радостно воскликнул он. – Русские корабли из той самой эскадры, которая недавно разгромила флот адмирала Непира у Бомарзунда, будут завтра в Эресунне около семи часов утра.

– Но это же невозможно! – выпалил Билле, а потом, спохватившись, извинился: – Ваше величество, простите меня…

Фредерик лишь мрачно усмехнулся.

– Господа, как бы то ни было, у нас есть время до завтрашнего полудня. Если русские сумеют оказаться здесь вовремя и разбить англичан и французов, то все будет прекрасно. Если же нет, то, боюсь, что у нас не будет другого выбора, нежели согласиться на их наглые требования. Распорядитесь, чтобы мне приготовили два проекта указа – о запрете прохода русских кораблей и русских грузов через Датские проливы, а также о передаче портов Кёге и Фредериксхамн, равно как и пристани у Кронборгского замка с прилегающей территорией, англичанам и французам. И зеркальный указ, на случай, если русские все-таки смогут нас защитить. Полагаю, что Фолькетинг[72] позднее ратифицирует соответствующий законопроект.

13 (25) октября 1854 года.

Балтийское море у входа в пролив Кадетринне.

Борт корвета «Бойкий»

Контр-адмирал Дмитрий Николаевич Кольцов

Мы вышли из Кронштадта рано утром 11 октября по старому стилю. Трудно все время делать поправки на разницу в двенадцать дней между привычным нам календарем и тем, который существует в XIX веке в Российской империи. Но мы потихоньку привыкаем.