Русские своих не бросают

– Кстати, Александр Хулиович, – я обратил внимание, что Хрулёв впервые за время нашего разговора обратился ко мне по имени и отчеству, – как вы считаете, кто из союзников окажет нам самое упорное сопротивление?

– Полагаю, что турки, Степан Александрович. Французы и британцы деморализованы поражениями, и воевать с нами им не очень-то и хочется. Хотя, спасая свою шкуру, они могут яростно огрызаться. А турки воюют у себя дома. К тому же султан издал фирман, согласно которому всем тем, кто побежит или сдастся в плен, грозит смертная казнь. Беглецам – на месте, пленным – после возвращения из плена.

– Понятно, – озадаченно произнес Хрулёв. – Турки и раньше в крепостях оборонялись до последнего. А сейчас они сами будут кидаться на наши штыки. Извините, я перебил вас… Продолжайте.

– Согласно нашему плану, разведывательно-диверсионные группы будут высажены в Варне и Кёстендже вскоре после того, как ваши войска, Степан Александрович, начнут боевые действия на Дунайском фронте. Надо, чтобы противник начал сражаться, не задумываясь, хватит ли у него боеприпасов на длительное время. Если мы рванем склады раньше, то турки и их союзники станут экономить боеприпасы и смогут дольше нам сопротивляться.

– Дельно, – одобрительно кивнул Хрулёв, – а какие силы вы задействуете для высадки в Варне и Кёстендже?

– В Варне первой высадится группа, доставленная прямо в порт «Денисом Давыдовым». Наши морские пехотинцы и диверсанты уберут часовых и захватят причалы. К ним будут швартоваться обычные паровые корабли с пластунами и моряками из морского батальона. К тому времени уже будут окончательно выверены данные разведки. С помощью проводников из местных жителей наших подрывников выведут к складам, подлежащим уничтожению. Пластуны и моряки блокируют вражеские казармы, и в нужный момент они забросают их гранатами. А уцелевших вражеских солдат будут уничтожать при попытке покинуть казармы.

Я промолчал об особой группе «парусников», которые должны выйти к штабу противника, уничтожить его вместе с комсоставом и завладеть штабными документами. Милейший Степан Александрович может опять заговорить о «правилах ведения вой-ны», забывая о том, что наши враги сами не очень-то соблюдают эти самые правила.

– Ну а потом, – продолжил я, – по команде в условленное время мы взрываем заминированные объекты и оттягиваемся к причалам. Там садимся на ожидающие нас корабли и возвращаемся в пункт постоянной дислокации. Примерно так же будет проведен набег на Кёстендже.

Что же касается высадки в Бургасе, то она произойдет позднее, когда ваши войска, Степан Александрович, обойдя вражеские крепости и не ввязываясь в их осаду, начнут двигаться в сторону Балкан. Так что время высадки основного десанта во многом будет зависеть от развития событий на Дунайском фронте.

Генерал Хрулёв еще раз посмотрел на карту, прикинул расстояния от Дуная до перевалов через Балканы, хмыкнул и бросил карандаш на стол.

– А что, Александр Хулиович, – сказал он, – неплохо все продумано. Конечно, гладко бывает на бумаге… Но мне почему-то кажется, что у вас все получится. Вы можете рассчитывать на меня – я помогу вам всем, чем смогу. Связь будем поддерживать через ваши радиостанции. Удивительно полезная штука. Я теперь даже не представляю, как мы раньше без них обходились.

Я попрощался с генералом и отправился на «Мордовию». Именно там у меня находился полевой штаб, где уже вовсю шла работа и собиралась информация от нашей агентуры в Болгарии и Румынии. Точнее, в Дунайских княжествах, как здесь сейчас называли эти территории. Скоро время составления планов закончится и начнется рутинная боевая работа…

7 ноября (26 октября) 1854 года.

Дворец Холирудхаус, Эдинбург

Федор Филонов, Штирлиц XIX века

– Значит, вы и есть мистер Федор Филонов? – спросила меня ее крючконосое величество, правильно выговорив мою фамилию.

– Именно так, ваше величество, – ответил я с полупоклоном и посмотрел Александрине-Виктории в лицо. Если бы не нос, то она бы выглядела вполне пристойно, хоть красавицей ее назвать было бы весьма сложно и тогда. А так она немного напомнила мне бабу-ягу из мультиков. Молодую бабу-ягу, конечно. Это усугублялось тем, что за задумчивым выражением водянисто-голубых глаз мне почудилась тень какой-то необузданной ярости. Мне вспомнилось то, что мне рассказывал Женя Васильев – если на людях Альберт и Виктория были идеальной парой, то близким друзьям он не раз жаловался, что она подвержена приступам бешенства, и что он опасался, что от своего деда, короля Георга, она унаследовала его ставшее притчей во языцех сумасшествие.

Виктория вдруг повернулась к прочим, находившимся в зале, и сказала:

– Леди и джентльмены, будьте так добры, оставьте нас с мистером Филоновым и мистером Каттлеем.

«Ага, – подумал я, взглянув краем глаза на последнего. – Как ты ни прятался за фамилию Кальверт, Викуля сдала тебя с потрохами».

– Но, ваше величество… – запричитал некто в шотландском килте.