Русские своих не бросают

– Делайте, что я сказала, – уже другим тоном отрезала Викуля. – Ждите меня за дверью. И если приедет виконт Пальмерстон, проведите его к нам.

Через несколько секунд зал опустел, и Виктория, повернувшись опять ко мне, сказала задумчиво:

– Мистер Каттлей рассказал мне, что вы и ваша эскадра – пришельцы из будущего. Увы, он совершил опрометчивый поступок – допустил смерть вашей спутницы. Мне было бы весьма интересно узнать, как живут и как одеваются женщины в XXI веке. Так что единственный собеседник из вашего времени, который у нас в данный момент имеется – это вы. И я полагаю, что то, что вы сможете нам рассказать, будет намного важнее для нашей родины, нежели фасоны платьев.

Мистер Каттлей также дал мне понять, что вы ожидаете определенного вознаграждения за вашу информацию. В качестве аванса я распорядилась открыть счет на ваше имя в одном из лондонских банков и положить на него сто фунтов стерлингов. Ту же сумму мы готовы выплачивать вам ежемесячно, а если вы сообщите нам нечто более важное, то эта выплата может значительно возрасти. Кроме того, здесь, – и она протянула мне холщовый кошелек, – десять соверенов.

Прежде чем его взять, я добавил:

– Благодарю вас, ваше величество! Только вот я надеюсь, что господин Кальверт – или, как вы сказали, Каттлей – успел вам сообщить, что мое основное условие – то, что сведения, предоставленные мной, не будут использованы против моей родины.

– Слово королевы, мистер Филонов.

«Ага, – подумал я. – В Англии, как известно, джентльмен – хозяин своего слова, хочет – даст, хочет – заберет обратно. Леди, наверное, примерно так же, а королева – тем более». Но я склонил голову и сказал:

– Ваше величество, спрашивайте.

– Конечно, больше всего мне хочется знать про будущее, а также про то, что вам известно про политическую ситуацию в современном мире. Но первый вопрос будет совсем иной. Что вы знаете о предстоящих русских военных операциях?

«Вот так, прямо с места в карьер, – усмехнулся я про себя. – Ну-ну, как раз об этом мы и разговаривали с Женей». И осторожно ответил:

– Ваше величество, я был всего лишь журналистом. Конечно, многое я слышал как во дворце, так и в эскадре, но не могу поручиться за то, что эта информация абсолютно точная.

– Позвольте об этом судить нам, – усмехнулся Каттлей. – Главное, вы рассказывайте все, что знаете.

Так-так. Сегодня у нас что? Седьмое ноября, для моих родителей – красный день календаря. Он же двадцать шестое октября по старому стилю. А кампания должна начаться примерно первого или второго ноября. За пять или шесть дней они никакой информации доставить не успеют – да если б даже и доставили, то что им это даст?

– Ну, во-первых, планируется кампания на Дунае. Точных планов я, понятно, не видел, но кое-что мне известно. Насколько я слышал, прорабатываются несколько вариантов – форсирование Дуная у Рущука, Силистры и, может быть, Тульчи. Возможно, что сразу в нескольких местах.

– А какое же будет направление главного удара? – это уже Каттлей.

– Мистер Каттлей, я не военачальник, я всего лишь журналист. Увы. Далее. Насколько я слышал, планировался рейд в район шотландского побережья к западу от Скагеррака.

Виктория вдруг побледнела.

– Мне докладывали, что между Ньюкаслом и Абердином пропало несколько наших кораблей. Но как русские собирались пройти в Северное море через Датские проливы? Ведь тогда никто еще не знал о русской агрессии у Копенгагена.

– А что за агрессия, ваше величество? – спросил я как можно более равнодушно. Виктория нахмурилась – вероятно, я опять нарушил какие-то правила поведения в общении с августейшими особами, – но все же снизошла до ответа:

– Русские внезапно напали на наши корабли в Эресунне и частично потопили, а частично захватили. После чего они оккупировали и Копенгаген.

«А вот это интересно, – подумал я. – Планов таких быть не могло – у нас и так достаточно врагов. Следовательно, врет ее крючконосое величество, врет и не краснеет». Вслух же сказал:

– Наши корабли собирались пройти пролив ночью, пользуясь английскими картами, захваченными при Свеаборге.

– Опять этот проклятый Непир! – закричала вдруг Викуля, выпучив глаза. Потом пришла в себя, чуть улыбнулась и сказала уже спокойно:

– А почему вы не сказали об этом мистеру Каттлею?

– Ваше величество, – чуть было не сказал «Your Majesty of the hooked nose»[83], – а что бы это дало? Он же не имел возможности связаться с Великобританией. Мы и так постарались прибыть как можно быстрее.

– Да, – пробурчала королева, – и тогда еще не была оговорена компенсация. Ну что ж, похоже, вы заработали ваши сто фунтов. А теперь…

Вдруг в дверь постучали, и тот самый лакей в килте сказал:

– Ваше величество, виконт Пальмерстон.

– Пусть войдет.

В зале появился человек с пышными седыми бакенбардами, окаймлявшими сварливую физиономию; при его виде мне вспомнилось то, как Остап Бендер назвал Кису Воробьянинова: «Этот мощный старик». Но сейчас выражение его лица было испуганным.

– Здравствуйте, виконт! Должна признаться, я ожидала вас двумя часами раньше, ведь поезд прибыл в Эдинбург уже давно.