Русские цари

Проблему разрушения традиций обострил Петр I (Великий), железной рукой осуществивший радикальные преобразования, по сути дела перестройку, и модернизировавший самодержавие. К его знаменитым реформам относится и введение титула императора. При этом речь уже не шла о совместных действиях с церковью, которая потеряла свое вековое значение единственной духовной власти, равно как в эпоху антиклерикализма и господства национальных церквей — свое равноправие со светской властью.

После завершения Северной войны Ништадтским миром сенат и синод, то есть верховный светский и высший духовный органы власти, 20 октября 1721 г. приняли решение просить Петра I принять титул «Отца отечества, императора всея Руси, Петра Великого». Двумя днями позже Петр утвердил этот титул и при этом объяснил, что речь идет уже не о преемнике византийского императора, а, со ссылкой на прецедент 1514 г., о новом императорском титуле с заимствованным латинским наименованием «император» (ср., соответственно, «древнерусская империя» как наименование для Петербургской империи). И прочая риторика была античной (раter patriae, magnus) и символизировала разворот к За паду. В этом смысле Петр использовал императорский титул уже с 1710 г. по отношению к завоеванным Остзейским провинциям («царь и император всея Руси»). Тем не менее не следует исключать остатки византийской традиции, тем более что она перенималась и через западных правоведов 17 в., чьи учебники были переведены по приказу Петра. Во всяком случае императорский титул однажды уже использовался в 1689 г. применительно к Ивану V и Петру I. В 1721 г. стало ясно, что новый титул должен заменить царский титул, а не использоваться наряду с ним. Слово «царь» сохранилось только для обозначения господства над Казанью, Астраханью и Сибирью, и с 1815 г. использовалось как эквивалент титула «король» по отношению к Царству Польскому, объединившемуся с Россией в персональную унию, чтобы не ставить Польшу по рангу ниже азиатских территорий.

Как в свое время и царский титул, титул «русский император» весьма медленно находил признание у большинства государств. Сразу же признали его прусский король Фридрих Вильгельм I — и здесь имел место бранденбургский прецедент. Нидерланды (1722 г.), Гамбург (1722 г.), Швеция (1723 г.) и Дания (1724 г.) тоже поспешили с признанием. Серьезную роль в этом сыграли торговые связи и, частично, угрозы со стороны России пересмотреть их. Позднее за вышеназванными странами в зависимости от политических отношений последовали удаленные государства: Османская империя (1741 г.), Англия, где царь до 1710 г. в соответствии с английским словоупотреблением совершенно естественно именовался «Еmреror» (1742 г.), Франция (1744 г), после некоторых размышлений о том, не ввести ли в качестве ответа и здесь императорскую власть, Испания (1745 г.). Наибольшее сопротивление оказали Римская империя и непосредственный сосед — Польско-Литовское государство. Римский император уже отразил русскую атаку в 1710 г.; в 1721 г. Карл VI объявил прецедент 1514 г. «неизвестным». В Вене ссылались на невозможность придать телу христианской церкви две головы, и скорее готовы были примириться с разрывом торговых связей, чем отказаться от первенства римского императора. В Польше Август Сильный отделывался отговорками, что как король должен дождаться мнения Речи Посполитой, а как курфюрст — мнения кайзера и империи.

Но даже после того, как 8 июля 1742 г. Мария Терезия, наконец, признала титул русского императора с оговоркой, что ничего не должно быть изменено в существующем церемониале и имевшихся до сих пор правах, этот процесс продолжался в Польше до 1764 г., когда королем был избран Станислав Август Понятовский, зависимый от Екатерины II.