Русские Украйны. Завоевания Великой Империи

Большая часть браков совершалась с туземными девушками. До середины XIX в. почти все прибывали в край подневольно (солдаты, чиновники, ссыльные). Первыми добровольными поселенцами, — если не считать несколько отдельных групп, пришедших в прежнее время, — стали крестьяне, устремившиеся из России на Нижний Амур сразу после присоединения Северной Маньчжурии к России. При крепостном праве, понятно, не могло быть добровольного переселения. Помещики берегли своих крестьян для обработки земель и посылали в Сибирь, по крайней мере, в округи, не имевшие рудников или приисков, только тех несчастных, от которых хотели отделаться. Правда, эти изгнанники, перестав быть рабами, скоро достигали на поселении большого материального достатка. Сибирь населялась также раскольниками и мятежниками.

Имя Сибири стало синонимом «страны ссылки». Каждый успех и продвижение русских в Азии отмечался линией тюрем. При присоединении новых земель партии ссыльных медленно тянулись через степи и леса, свидетельствуя в отдаленных окраинах империи об её могуществе. Едва только основывался где-нибудь в Сибири острог, монастырь, крепостица, как тотчас же открывались и кельи для ссыльных. Колонии Пелым, Березов, Селентинск, Албазин уже при самом рождении стали служить местом заключения. Как только донесение об открытии новой земли достигало Петербурга, сразу же направляли туда каторжников. Так история Сибири сливается со скорбной историей ссылки.

Первым из Руси изгнали набатный колокол города Углича, виновный в том, что он созвал народ во время убийства царевича Дмитрия клевретами Бориса Годунова. В 1591 г. его осудили на «урвание языка и уха» (подобно обычным уголовным преступникам) и сослали в Пелым. Затем сюда вскоре последовали граждане Углича, а также все лица, казавшиеся подозрительными Борису. В начале русской колонизации Сибирь не получала других ссыльных, кроме государственных преступников. Но в конце XVII в. малороссам из Левобежной Украины пришлось направиться по той же дороге. Затем ссыльные раскольники увеличили собой число сибиряков, но многие из них погибли в пути от истощения, голода и пыток. По этому поводу раскольничий поп Аввакум писал в своих записках: «Начальники и конвойные неумолимы, палки их больно бьют, кнуты их режут кожу, а пища наша — падаль, которую и волк не станет есть!» — «И эти мучения долго продлятся?» — спрашивала его жена, падая в изнеможении. «До самой смерти», — кротко отвечал Аввакум. «Да будет воля Божия», — говорила она с новым мужеством. В этих сибирских раскольниках легко узнать людей, первое испытание которых при вступлении в общину состояло в том, что они давали себе класть горячие угли в уши.

Петр I сослал стрельцов-староверов, укомплектовавших гарнизоны самых отдаленных острогов на берегах Великого океана. Затем придворные интриги привели в Сибирь других невольных колонистов, вельмож и временщиков: Меншиковых, Долгоруких, Биронов, Минихов, Толстых, Бутурлиных. «До свидания на том свете», — могли они сказать своим друзьям, отправляясь в Сибирь. И действительно, большинство их бесследно пропало, тщетно искали потом этих несчастных изгнанников в лесах и тундрах. С 1658 г. сюда начали отправлять поляков, но их массовая ссылка началась при Екатерине II, когда этой участи подверглись дворяне-конфедераты, затем товарищи польского националиста Костюшко, далее около 900 поляков, служивших под знаменами Наполеона I. Особенно многочисленными стали партии политических преступников, отправленные после польской революции 1830 г. и других национально-освободительных восстаний тех лет. Эти поляки много сделали для экономики Сибири, улучшив управление рудниками, создав многие местные промыслы, садоводство и развив образование. На 1863 г. в Сибири насчитывалось 18 023 поляка.

Сибиряки очень симпатизировали прибывшим в 1826 г. ссыльным декабристам, которым вначале приходилось терпеть большую нужду. Но мало-по-малу, благодаря преданности их жен, пожелавших разделить участь мужей, судьба этих «путчистов» улучшилась.

Декабристы продемонстрировали так не характерную для русских солидарность и нравственное превосходство над своими тюремщиками.[25] Они организовали братскую общину, заботившуюся о том, чтобы никто из них не терпел нужды и чтобы все одинаково могли пользоваться книгами, журналами. Впоследствии и другие политические ссыльные присоединились к населению Сибири. Эти каторжники шли пешком, как и арестанты, осужденные за обычные уголовные преступления, и работали в тюрьмах, рудниках или на казенных заводах, не имея права читать, объединяться в товарищества или выбирать себе род занятий по своему вкусу.

Еще в конце XIX в., вплоть до постройки Транссибирской магистрали, ссыльные шли пешком, прикованные рукой к длинному железному пруту, преодолевая путь почти в 6500 км, отделяющие тюрьмы Руси от Забайкалья. Это «путешествие» длилось два года.