Русские уроки истории

Всё это, конечно, наглая ложь. Ложь, призванная лишить конкурентов и «партнёров» воли и энергии идти своим путём. Так внедряется новый принцип социального устройства мира, в котором есть те, кто понимает, что такое История, знает свою историю — они и будут господствовать и править; и есть те, кто почему-то окажется неспособным к историческому самоопределению из-за того, что их убедили в «окончании» Истории.

Новые иерархии господства будут строиться не только из людей, но и из стран, государств, регионов. Возможно, в отведённом кому-то месте в новой иерархии (которая политкорректно называется «системой разделения труда») будет поначалу вполне комфортно, но потом всё равно придётся быть съеденным в новой пищевой цепи.

Пропаганда «конца истории» идёт на Западе вполне успешно. Такая интеллектуальная функция, как понимание, у современного человека в силу кажущейся ненадобности атрофируется. Современный западный европеец не только не понимает своего прошлого, но уже и не знает его, а значит, он не может понять и того, что с ним происходит сейчас, не говоря уже о том, каким он видит возможное и желаемое завтра. И самое главное — он даже не подозревает о «преднамеренном» происхождении всех своих представлений. Неизбежное в скором будущем радикальное обрушение привычных структур повседневности и радикальное снижение уровня жизни (которые уже начались) станут для него фатальными.

Об оптимизме

Потеря судьбы, исторического самосознания с неизбежностью приводит к разрушению всего строя жизни. Всё теряет смысл. В отличие от животных мы живем не только сиюминутной жизнью, нам важно постичь замысел. Знание исторической судьбы — основание для целеполагания и проектирования. Без него будем топтаться на месте, рассеиваться, уходить в себя, дичать.

Вместе с тем не стоит излишне драматизировать западный кризис — мы пережили в недавнем прошлом наш собственный кризис и ещё далеко не полностью вышли из него. Потеря ориентиров — ситуация штатная, регулярно повторяющаяся и вполне преодолимая. Надо лишь совершить новый акт самопроектирования и самостроительства.

Момент для этого вполне подходящий. В каком-то смысле раньше делать такую работу было преждевременно. Ход истории принципиально отличается от законов мира деятельности. Никакие волевые усилия, никакие новые представления без сложившихся определённых социальных условий в масштабе страны не могут повлиять на исторический процесс. Всем нам надо было распрощаться со многими представлениями советского периода и успеть разочароваться в представлениях либерально-рыночных, перестать ими соблазняться.

А вот теперь работа по восстановлению наших исторических судьбоносных ориентиров вроде бы становится наконец-то осмысленной и своевременной.

Эта книга написана с позиции социокультурного оптимизма. На самом деле у нас есть всё для того, чтобы остаться людьми и жить подлинной человеческой жизнью. Пора освободиться от навязанных комплексов неполноценности, забыть их, как дурной сон. Мы крепко стоим на собственных ногах, нет никакой нужды жить под кем бы то ни было. Нам есть что отстаивать. Ничто не предрешено. Мы обязаны вернуть себе историческое достоинство.

На основной магистрали

Если для человека время его жизненного пути измеряется столетием, то для народа и цивилизации счёт идёт на тысячелетия. Воланд у Михаила Булгакова в «Мастере и Маргарите» задает Берлиозу вопрос: «Позвольте же вас спросить, как же может управлять человек, если он не только лишён возможности составить какой-нибудь план, хотя бы на смехотворно короткий срок, ну, лет, скажем, в тысячу, но не может ручаться даже за свой собственный завтрашний день?»

Воланд, как, впрочем, ему и положено, слукавил. Вообразить план («замысел», «программу») жизни на несколько тысяч лет, охватывающий как прошлое, так и будущее, является вполне умопостигаемой задачей. Более того, если мы относимся к западному кризису как к кризису воспроизводства основ европейской цивилизации, а не её отдельных частных элементов, то масштаб рассмотрения и должен быть соразмерным всей её истории.

Вот первый вопрос: когда начинается наша история? Может быть, она начинается не с момента нашего рождения как народа — крещения Руси князем Владимиром — и тем более не с рождения нашего государства — от прекращения междоусобных войн и объединения государственной территории Иваном III Великим до радикального расширения её и подчинения трёх ханств Иваном IV Грозным? Ведь сама возможность Крещения — это приход в мир Иисуса Христа, потом — становление мирового христианства и православия. А создание русского государства сразу как империи — продолжение ойкуменической[5] идеи Аристотеля, вдохновлённого им Александра Македонского, Древнего Рима и Византии.