Русские войны XX века

Пока события мировой войны делали комплекс международных отношений податливым для перемен, США создавали базис для усиления своего влияния, укрепляли легальные инструменты американского воздействия на опустошенный мир. Что было уже сделано в этом плане? Созданный в 1944 г. Международный валютный фонд (МВФ) и Международный банк реконструкции и развития (МБРР) закрепили уникальное положение доллара в мире, усиливали зависимость ориентирующихся на мировой капиталистический рынок стран от США, превратившихся в гаранта этого рынка. Валюты этих стран теперь непосредственно были связаны с долларом, стабильность их зависела от стабильности американского доллара.

Существовали, однако, государства, не затронутые экономическим «притяжением» Вашингтона. США не могли не натолкнуться на сопротивление: американская политика проводилась все-таки не только среди «вассалов» и поверженных, но и среди суверенных стран, которым нужно было либо переходить на положение подопечных, либо противостоять натиску американской дипломатии. Прежде всего, разумеется, это относилось к Советскому Союзу. Политика американского контроля над Европой натолкнулась на сопротивление Советского Союза.

США «специфически» относились к СССР как к союзнику. В великой антигитлеровской коалиции номинально все три основных участника (СССР – Великобритания – США) были равны, а в реальности американская сторона делала большое различие между своими британским и советским союзниками. В Вашингтоне находилось совместное американо-британское военное командование, объединенный комитет начальников штабов; на европейском фронте британские войска подчинялись американскому командованию. Британия с ее населением более чем в три раза меньшим, чем население СССР, пострадавшая от военных действий несравнимо меньше СССР, получила в три раза больше товаров по ленд-лизу; англичанам был гарантирован заем на послевоенное восстановление; американцы делились с ними своими военными секретами.

Эти обстоятельства не подорвали решимости советского руководства сохранить союз военных лет, желание продолжить советско-американские связи. Важное значение имел обещанный американской стороной шестимиллиардный послевоенный заем (так никогда и не полученный Советским Союзом). Главное же – без согласия двух стран невозможен был прочный мир. Советский Союз предлагал Соединенным Штатам сотрудничество в условиях мирного сосуществования. Однако поворот в американской политике сделал очевидными посягательства на жизненные интересы Советского Союза, что предопределило ухудшение американо-советских отношений.

* * *

Лозунг большей твердости в отношениях с Советским Союзом приобретал силу постепенно. Его заслоняли дипломатические события, такие как конференция по созданию Организации Объединенных Наций, начавшаяся 25 апреля в Сан-Франциско.

В Сан-Франциско госсекретарь Стеттиниус обозначил только одну проблему: «Советский Союз». Впрочем, не Стеттиниус, а сенатор Ванденберг был самым влиятельным членом американской делегации и готов был жестоко сражаться с ялтинскими договоренностями. Ванденберг считал главной ареной борьбы Польшу. Еще недавно называвший Сталина «великим человеком» сэр Александер Кадоган теперь говорил о русских: «Как можно работать с этими животными? И как можно питать надежды в Европе?» Еще «лучше» пишет Ванденберг в своем дневнике: «Россия может уходить. Конференция может продолжать работу и без России… Россия – это темные облака на всех небесах. Трудно даже разобраться, это Фриско или Мюнхен… Мы должны стоять «у своих орудий»… Здесь нужно прекратить умиротворение красных до того, как станет поздно».

Наблюдатели забеспокоились, «не слишком ли тверд» президент Трумэн? Это чувство отразилось в высказываниях нового государственного секретаря – Джеймса Бирнса. 30 апреля 1945 г. он пишет обозревателю Уолтеру Липпману: «Сохранение мира будет зависеть от того, что владеет сердцами народов России, Британии и Соединенных Штатов». Липман ответил 10 мая 1945 г., выражая «беспокойство по поводу ведения американской внешней политики… Хотя спор очевидно ведется между Советами и нами, эта линия не лежит в природе вещей, но является результатом неопытности и эмоциональной нестабильности нашей делегации… Такого не случилось бы, если бы президент Рузвельт был бы жив. Происходящее приведет к несчастьям не только по таким проблемам, как польский вопрос, но захватит и Ближний Восток».