Русские войны XX века

Экономический рост Советского Союза составлял примерно 10 процентов в первое послевоенное десятилетие. Во второе десятилетие он сократился вдвое – но все же это был внушительный среди индустриальных стран рост. Положение стало близким к критическому к 1980-м годам, когда произошло еще одно сокращение вдвое. Когда Горбачеву принесли разметку на следующую пятилетку, она содержала в себе рост в 2,8 процента в год. Горбачев трижды отвергал планы с такими цифрами. Ему нужны были – как минимум – 4 процента роста ВНП в год. Напрасные потуги. Теперь, как убедились главные экономисты Горбачева – Аганбегян, Абалкин, Медведев, темпы роста экономики страны не давали шансов догнать показатели Запада.

Развернулась борьба между не имеющим международного опыта большинством (выросшим в условиях глухой изоляции) и более знакомым с мировым опытом меньшинством, стремившимся выйти из изоляции и ввести столь эффективные на Западе рыночные отношения. В число первых входила основная масса партийных функционеров, для которых советский коллективизм был альфой и омегой политико-экономического бытия. Интернационалистское же меньшинство опиралось на международный отдел ЦК, на Министерство иностранных дел, КГБ, на академические институты. Оно желало следовать (обычно лишь словесно) Столыпину – опираться на трезвых и работящих. Интеллигенция решительно поддержала интернационалистов, не желая мириться с местонахождением на мировой обочине.

Шанс победы появился у меньшинства тогда, когда во главе КПСС оказались два интернационалиста – Громыко во главе МИДа, а Андропов – во главе КГБ. Именно они, находясь на склоне лет, выдвинули к власти энергичного интернационалиста Горбачева, который вовсе не выглядел «белой вороной» в партийном окружении, пользуясь поддержкой основной массы партработников, которые сочувственно восприняли профессионального партийного функционера, прошедшего весь путь от комсомольского вожака до члена всемогущего Политбюро.

Сторонники изоляции потерпели в России историческое поражение из-за того, что понизили качество правящей элиты: брежневское руководство не сумело создать в стране самостоятельный экономический, культурный и технический центр мирового уровня. Прежняя система (эффективная между 1928–1965 гг.) растеряла мобилизационные и организующие свойства. Немощные партократы, которые не могли родить ничего вдохновляющего наш народ, не могли найти верной дороги развития – и потому взялись за рискованные эксперименты.

* * *

Посланный сразу на два «мероприятия» – на похороны Черненко и на первое знакомство с новым Генеральным секретарем ЦК КПСС М.С. Горбачевым, вице-президент США Джордж Буш посчитал необходимым осмыслить происходящее и донести некоторые новые идеи до президента Рейгана. Государственный секретарь Джордж Шульц также запечатлел на бумаге свои впечатления. Рейган не поехал на похороны Черненко, у него не было особого желания знакомиться с новым Генеральным секретарем ЦК КПСС. 12 марта 1985 г. американская делегация прибыла в резиденцию американского посла в Москве Спасо-хаус, где в тот день отмечали день рождения посла Арта Хартмана. Шульцу запомнился орел у входа в библиотеку Спасо-хауса с надписью «Живи и давай жить другим». Визит к Горбачеву должен был дать американцам первое представление о новом хозяине Кремля. Весьма приметного Горбачева сопровождали министр иностранных дел Громыко, помощник Горбачева по внешнеполитическим проблемам Андрей Александров-Агентов и переводчик Виктор Суходрев. (Именно в эти дни Александров-Агентов, продолживший свое пребывание в офисе Генерального секретаря еще один год, пишет о неожиданных словах нового лидера: «Внешняя политика стала какой-то железной, негибкой, сконцентрированной на проблемах, не поддающихся переменам». Впрочем, такие лица, как находившийся рядом Валентин Фалин – он станет главой Международного отдела ЦК, – отмечали полную неосведомленность нового советского лидера в международных проблемах.)

Горбачев сразу же поразил американцев неуемным потоком слов. Шульц отмечает, что не слышал еще ничего подобного. Подаваемые им прямые и косвенные сигналы были двусмысленными с самого начала. Во-первых, он поблагодарил за выражения сочувствия. Американская сторона должна исходить из того, что Москва сохранит преемственность. Во-вторых, Горбачев, указывая на старинные часы в кабинете, с улыбкой сказал, что «старые часы неважно определяют новое время». Новый советский лидер с самого начала поразил американцев тем, что говорил не об интересах собственного государства, которые он призван был охранять, а выступал в некой роли Христа, пекущегося «о благе всего человечества».