Русские войны XX века

Ленин круто развернул курс государственного корабля – в сторону частичного восстановления капиталистического хозяйства – новой экономической политики. Отныне и до 1929 г. в стране допускается частная собственность и создание частных предприятий. Самообогащение легализировалось. Немалое число революционеров приставили в эти дни пистолеты к своим вискам.

На Х партийном съезде Ленин произнес трехчасовую речь, которая прозвучала похоронным звоном для приверженцев мировой революции. Категорически отвергая всякую оппозицию – а перед ним сидели многолетние борцы за мировой коммунизм, – Ленин потребовал перехода к улучшению условий жизни в одной стране. В России. Созданные на местном уровне власти пошли по пути федерализации страны, апофеозом чего было создание в декабре 1922 г. Союза Советских Социалистических Республик.

За два месяца до этого были закончены последние бои Гражданской войны. Красная Армия вошла во Владивосток. Очередная масштабная война закончилась, наступила мирная передышка. Никто не знал, сколько она продлится.

Часть четвертая Россия во Второй мировой войне

В изоляции

Опыт Первой мировой и Гражданской войны отшатнул Россию от Запада. Поставщиком необходимого минимума с 1922 г. (после Рапалльского договора) стала Германия, но в целом Россия, разочарованная в западном пути развития, ушла в изоляцию. И до сих пор по существу не знает, как из нее выйти.

Агония войны вывела на арену истории массы, для которых Европа в позитивном плане была пустым звуком, а в непосредственном опыте ассоциировалась с безжалостно эффективной германской военной машиной, с пулеметом, косившим русских и нивелировавшим храбрость, жертвенность, патриотизм. Произошла базовая трансформация мышления, и Россия ринулась не к единению с Европой и миром, а в поиски особого пути, особой судьбы, изоляции от жестокой эффективности Запада. Так был избран путь на семьдесят лет.

Говоря словами Н.С. Трубецкого, война «смыла белила и румяна гуманной романо-германской цивилизации, и теперь потомки древних галлов и германцев показали миру свой истинный лик – лик хищного зверя, жадно лязгающего зубами». Такой лик уже не мог привлечь Россию.

Как справедливо полагает Т. фон Лауэ, «перед правителями Российской империи – любыми правителями – стояли невероятные по масштабам проблемы. Нигде более политические амбиции, основанные на потенциале огромной страны, и претензии на превосходство, рожденные столетиями унижений, не сталкивались столь грубо с горькими реальностями политической слабости. Царская империя была колоссом на глиняных ногах, влекомая все же посредством своей интеллигенции к внутренней вере в триумфальное преодоление всех трудностей. Такая вера поддерживалась огромной надеждой на возможность имитации западной модели, равно как и намеками на слабость Запада. Подобно всем прочим наблюдателям – как внутренним западным, так и внешним незападным – русские интеллектуалы не видели внутренней субструктуры, которая скрепляла Запад в самой своей основе».

Символом новой внутренней направленности России, потерпевшей поражение в попытке романовского слияния с Западом, стал перенос столицы из петровского Петрограда в допетровскую столицу – Москву. Переезд правительства Ленина в марте 1918 г. был не только символом, он означал физическое удаление жизненных русских центров от границы с Западом.

Сильнее всего сказалось на отношениях России с Западом то обстоятельство, что Гражданская война истребила воспитываемый веками контактов с ним прозападный слой России. Из примерно 5 млн. европейски образованных русских, составлявших элиту страны в предреволюционный период, в России после голода, Гражданской войны и исхода интеллигенции на Запад осталось едва ли несколько сотен тысяч, решительно оттесненных от рычагов власти. Это был второй (после переноса столицы) фактор в пользу автохтона Сталина. В социал-демократии (как и в целом в русской интеллигенции) шла негласная борьба между почвенниками и западниками – даже когда фракции борющихся партий не осознавали себя таковыми. Сам Ленин, изначально западник и интернационалист, придя к власти, вынужден был отдать дань российской реальности, став, по сути, не-западником и русским патриотом. Вся плеяда социал-демократов-интернационалистов после отката идей мировой революции начинает эволюционировать в сторону национально-незападных проектов (НЭП и т. п.).