Русские войны XX века

22 июля германские войска начали форсировать Дон, в наступлении ими было пройдено уже 400 километров. Преодолев оборонительные рубежи, они с двух сторон подошли к Ростову, перерезав тем самым главную линию снабжения Кавказа из центра страны. Теперь обеспечение нефтью зависело от ее доставки танкерами по единственному пути, по Каспийскому морю к Астрахани и оттуда по быстро построенной железной дороге восточнее Волги в северный центр страны, к военным заводам Урала, к вновь создаваемым танковым армиям. В день взятия Ростова Гитлер издал, возможно, самую главную в своей жизни директиву № 45 (23 июля). Она предполагала раздвоение сил. Теперь «Синий» план был переименован в «Операцию Брауншвейг». Ее смысл был выражен уже в преамбуле. «В кампании, которая длится немногим более трех недель, широкие цели, поставленные для южного фланга восточного фронта в своей основе достигнуты. Только слабым остаткам армий Тимошенко удалось избежать окружения и достичь южного берега Дона. Мы должны теперь иметь дело со спешащими к ним подкреплениями со стороны Кавказского региона».

Кубань была оккупирована за две недели, и ударные части фельдмаршала Листа начали рваться к кавказским перевалам, вышли на Черноморское побережье. Намеченные для захвата еще в октябре 1941 г. Грозный и Баку оказались в пределах досягаемости вермахта. Фотографии немецких солдат на верандах советских санаториев обошли весь мир. 6 августа подвижные подразделения немцев вышли к железной дороге Ейск – Баку на участке от Ейска до Армавира.

* * *

Страшное наступило время. Прошел пик лета, но жаркое солнце, такое щедрое в это время у нас, словно перестало светить для России. Словно оставила ее судьба. Если был в Великой Отечественной войне период, когда все стало валиться из рук, когда вера в себя казалась поколебленной, когда удача отвернулась, а рок стал зловещим – так это тогда, когда Лист и Клейст бросились на Кавказ, а Паулюс и Гот – на Волгу. Ничто, казалось, уже не могло их остановить. Мало что можно было им противопоставить.

Возможно, никогда – ни до, ни после – германская пресса не ликовала столь громко и самозабвенно. Сравнение с римскими легионами превратилось в расхожий штамп. «Это построения римских легионов, возрожденных в двадцатом веке для усмирения монголо-славянской орды!» Бесконечными стали дискуссии о неполноценном характере низшей расы. Арийцы на решающем фронте шли вперед, и периодически им пыталась противостоять «смесь низкой и нижайшей части человечества, истинные недочеловеки… дегенеративно выглядящие восточные люди». Читатель рейха млел от азиатского фольклора, от описаний неопасного путешествия германских наследников Марко Поло по восточным степям. Пресса Геббельса содрогалась от ужаса при виде «монгольских физиономий в лагерях для военнопленных». Издательство СС начало публиковать специальный журнал с незатейливым названием «Недочеловек», главное место на страницах которого занимали фотографии, должные, по замыслу авторов, показать животный вид и животный характер врага на германо-советском фронте. Майор СС Эдвин Двингер писал: «Будь то при татарах, Петре или Сталине, эти люди рождены для рабского ярма». Наиболее возмутительной для «сверхчеловеков» в этих животных была извращенная злость, с которой они встречали немецких носителей цивилизации. «Они сражаются, когда вся борьба уже бессмысленна», – типичная жалоба арийца на никому не нужный навоз истории.

Представь, читатель, что наша с тобой судьба оказалась бы в руках этих хладнокровных убийц. А ведь от такой участи спасала нас в жаркое лето 1942 г. всего лишь горстка потемневших от горя, злой доли, унижения отступления, многодневной жизни впроголодь, не знавших ни сна, ни отдыха солдат Красной армии. Они отступали, но не сдавались. Они, может быть, уже даже не надеялись. Но они любили свою страну, и им не страшно было умереть. И доколе будет течь тихий Дон, и не забудут нас украинские и другие братья, которые защищали нашу общую, свою страну, финал нашей истории будет отодвинут, мы соберемся с силами. Ведь была же искра надежды даже в то страшное лето?

* * *

Сталинград, находясь в смертельной опасности, продолжал помогать стране. Двадцать семь тысяч вагонов пшеницы уже послал этот благодатный край на восток. Грузились девять тысяч тракторов, два миллиона голов скота.