Русские волхвы, астрологи, провидцы (Мистика истории и история мистики России)

Тем не менее Сербия под давлением со всех сторон и по совету союзницы-России соглашается на все из них, кроме одного - о вводе войск на ее территорию. 15 июля Австрия объявляет Сербии войну. Тогда многим каждый день казалось, что мир висит на волоске, но достаточно было бы еще одного, какого-то незначительного, но чудесного усилия, чтобы тучи разошлись. Может быть молитва Волхва спасла бы мир? Спасла бы Россию? Не знаю. Гуси, как известно, спасли Рим. А вот Гусева, быть может, погубила Россию. Хиония - имя двух святых мучениц IV-го века, обе были сожжены за веру. Хиония Гусева, быть может, разожгла, как говорится, пожар мировой войны.

Распутин, узнав 16 июля (между прочим, день памяти Хионии IV века) о начале частичной мобилизации в России, телеграфирует из Тюмени: "Не беспокойся о войне.

Придет время накрутят хвоста (Германии). Сейчас время еще не пришло. Несчастным (Сербии) воздастся". Еще ранее он говорил, что с этой войной "придет конец России и императору". Как известно, сам Николай II колебался. И все же приказ о всеобщей мобилизации был объявлен 18 июля. Распутин в отчаянии, пишет "Папе"

письмо, неразборчиво, без знаков препинания:

"Друг говорю еще ужасная буря над Россией боль и горя огромные ночь не видна одно море слез скоро будет крови чего скажу нет слов неописуемая ошибка я знаю все хотят от тебя войны даже верные они не знают это гибель Страшна кара Господня если она отымет ум начало конца. Ты царь отец народа не позволь сумасшедшим завлечь и потерять весь народ. Вот победят Германию а Россию Когда думаешь об этом нет муки во все века. вся в крови. горе безконечное. Григорий".

Волхв сокрушен в своем горе, отчаянно шлет в столицу телеграмму за телеграммой, почти каждый день! Поздно, все поздно. 19 июля всеобщую мобилизацию объявляет Германия. В тот день Распутин отправляет телеграммой нечто непонятное: "Я верю я надеюсь на мир, они готовят большое зло. Мы не виновны. Это очень жестоко не видеть нас. Окружение воспользовалось случаем тайком в сердце, сумеют ли нам помочь?"

Получив очередную телеграмму, теперь еще и такую, совсем непонятную, Николай II раздражается против старца, - когда война стучится в дверь, и все кругом так напряжено. Он рвет телеграмму на глазах у всех. Все одобряют, кроме царицы.

Александра Федоровна убеждена, что Распутин не может ошибаться. Но ей, немке, теперь придется очень сложно, как бы она не любила Россию. С 21 по 23 июля 1914 года в войну вступают Франция и Англия; Австро-Венгрия объявляет войну России.

Как только врачи позволили ему встать, он с дочерьми Марией и Варварой едет в Петербург, - вернее, с 18 августа уже Петроград. Здесь все охвачены патриотизмом, горечь и предупреждения Волхва никто не воспринимает и не слушает.

Расстроенный, в начале ноября он возвращается в Покровское. Но 15 декабря вновь возвращается. В 1915 году его опасения начинают оправдываться; в народе безудержный патриотизм и восторги первых недель войны тоже угасают. Квартира Волхва на Гороховой 64 становится в некотором смысле "сенями", или "второй канцелярией" царского дворца. Ежедневно у него бывают до четырехсот человек, - настоящий вавилон дам полусвета, мелкого люда и попрошаек, но и крупных промышленников, банкиров, офицеров. Очень много авантюристов. Видя, как рушится все вокруг, он начинает пить, по крупному. Несколько литров мадеры (до шести!) в день. Теперь он все время весел, однако не теряет разума. Разума то он не терял, но знал ли, какие силы уже взяли его "в оборот"? Может быть и не знал, так как ему казалось, что Господь не оставил его, - по прежнему удаются целительства, иногда просто чудесные, необъяснимые.

2 января 1915 года произошло трагическое несчастье с лучшей подругой царицы, с Анной Вырубовой. Она провалилась в ветхий пол движущегося вагона поезда, и лишь через несколько часов ее вытащили оттуда. Она была при смерти, и врачи сразу вынесли смертельный приговор. В царско-сельской больнице она принимает последнее причастие. Александра Федоровна звонит Распутину. За полночь на автомобиле, сквозь снежную бурю, Волхв прибывает. Анна уже в коме; при ней царь и царица, великие княжны, медики. Он стремительно входит в комнату, ни на кого не обращая внимания. Садится у постели, застывает в напряжении. Лицо бледнеет, выступает бисером пот. Потом берет Анну за руку, что-то говорит ей; она открывает глаза, узнает его "Григорий... ты! Храни тебя Господь!" Волхв встает, шатаясь выходит в соседнюю комнату и там падает без сознания. Очнувшись, говорит отрывисто, вибрирующим голосом: "Не умрет, но будет калекой".